— Миски где? — Я влезла на полку, подала миски. Майорин шарил по другим полкам. — Сметанка, — довольно проворчал он. — Разница есть. Небольшая разница, но есть. Смерть оплакивают чаще у молодых: не успел, не сделал, не сможет. А старики прожили жизнь. Свеженькая.
— Куда грязным пальцем! — возмутилась я. — Фу, я не стану ее есть.
— Мне больше достанется. — Майорин, довольный разрешением конфликта, похоже, решил запустить туда руку по локоть.
— Ну-ка! — Я отобрала горшочек, но сметанка теперь выглядела жалко. Пришлось кое-как умять ее ложкой, залатывая выгрызенные колдуном дыры. Я не удержалась и украдкой макнула палец, никто же не видит.
— Айрин! — ворчливо донеслось со спины.
— А нечего подглядывать, шею свернешь, — отлаялась я.
Шея у него посинела, а в некоторых местах побагровела. Не хватало только оборванной петли, но в остальном Майорин выглядел даже слишком живым. Прикрыть эту пакость он не потрудился, и любой собеседник во все глаза смотрел на синяк, а когда понимал, что колдун давно заметил направление взгляда, опускал вытаращенные очи на носки сапог.
Яриний остался в Боровом, взяв на себя временное командование заставой, пока Вирица не пришлет нового наместника переправы. Не знаю, отчего Майорин тянул с отъездом. Но он будто не хотел оставлять эльфа без присмотра, ретиво кинувшись помогать Сворну разбираться с делами. Безмолвное присутствие Яриния за спиной молодого чародея придавало его словам вес, а оспаривать решения никто не осмеливался, хотя старосте и не нравилось, что маг вмешивается в мирские дела.
Мужчины переехали на заставу, а я осталась в доме смотрящего, помогая Сворну разбирать бумаги, готовя для Карин успокаивающие снадобья. Старшая дочь — Льяля — смирилась с моим присутствием, и мы почти подружились, как обычно сходятся девушки, живущие в одном доме. Через неделю в горнице уже слышался смех — молодость быстро забывает горе. Рината сидела у меня на коленях, накручивая на пальчик кончик кудрявой темной косички, мы учились писать длинные слова. Берестяной лист быстро заполнялся корявыми буковками и кляксами от чернил. Льяля хлопотала у печи.
— Айрин, где свиток обращений за прошлый месяц? — заглянул в горницу Сворн.
— На третьей полке у окна. У него шнурок синий.
— Что бы я без тебя делал! — улыбнулся он и исчез.
— Может, останешься? — спросила Льяля, когда брат скрылся. — И маме ты нравишься…
— И что я буду делать, помогать смотрящему? Тут ошибка, как проверить это слово?
— Стол. Поняла. — Рината высунула язык и старательно принялась исправлять ошибку.
— Я про другое. Впрочем, это не мое дело.
— Ничего не понимаю. А тут что за каракуля? Как я догадаюсь, о чем речь, если ни одной буквы не разобрать!
— Ну, Рин! — возмутилась малявка, за что получила поучительный щелбан по темечку.
Время текло размеренно, медленно, но неотвратимо приближалась середина последнего летнего месяца.
Жара спала, легкий ветерок щекотал гриву леса, покрывал рябью широкую Урмалу. До осени оставалось все меньше времени, мне пора бы уже собираться в Милрадицы, а перед школой я хотела побывать дома. Речь об этом зашла в один из тихих теплых вечеров, когда Сворн уже сам озвучил предложение остаться.
— Ты могла бы мне помогать.
— Я ничего не умею, — отмахнулась я. — Тем более меня приняли в Милрадицкую школу общих наук.
— А ты хочешь там учиться?
— Не знаю.
Уже ночью, когда Майорин собрался на заставу, а я провожала его на крыльце, он вспомнил этот разговор:
— Тебе нечего делать в Милрадицах.
— Предлагаешь остаться здесь?
— Я могу тебя учить сам. Со мной, по крайней мере, ты сможешь научиться контролировать исток.
— Я уже его контролирую.
— Тебе кажется. Впрочем, как хочешь. Мое дело предложить. Думай.
Много времени на раздумье не понадобилось. Я догнала колдуна на полдороге.
— Я хочу, хочу поехать с тобой.
— А как же Сворн?
— А что Сворн?
Колдун щелкнул меня по носу и засмеялся:
— Нравишься ты ему, дуреха.
— Я не дуреха.
— Как есть дуреха.
— Ты нашел владельца кинжала?
— Нет, как в воду канул. Но кое-что я узнал.
— Что?
— Такие кинжалы делали в Цитадели Магии, Айрин. Он набирает силу из пущенной им крови. Кто-то уже знает про тебя.
— Что же он его потерял?
— Не потерял. Проверял. Знал, что ты остановилась у смотрящего. Может, сам Ральер ему об этом и сообщил.