Она взяла Сен за подбородок и подняла ее голову так, чтобы заглянуть ей в глаза. Долго-долго смотрела Намида в глаза богини, а потом отпустила ее и сказала:
— Ты, кажется, не понимаешь. Мое сердце подсоединено к источнику страшной силы, и если оно перестанет биться, эта сила прорвется в мир и уничтожит его, уничтожит саму сущность жизни.
Сен долго молчала, а потом сказала так:
— Ваше величество, я еще раз прошу вас: подумайте. Бессмертие — это великое бремя. Да, я бессмертна, но цель моей вечной души — исцеление мира. С этой дороги уже не свернешь, ибо так распорядился Создатель.
Намида презрительно усмехнулась:
— А что ты станешь делать, когда исцелишь эту жалкую планету и здесь не останется ничего, что нуждалось бы в исцелении?
— Есть и другие миры во Вселенной, я передам им этот дар, и они тоже исцелятся, — тихо проговорила Сен.
Намида махнула рукой.
— Пусть ты богиня, но ты не знаешь людей, — прошипела она. — А что, если они наслаждаются своей хворью, а ты со своим исцелением лишаешь их этого удовольствия? Твоя сила, какой бы она ни была великой, все равно не дала тебе уразуметь наивысшую истину. Тьма и смерть — вот сокровища, доступ к которым открывает ключ-время. Ответь мне на один вопрос: если этот твой Великий Создатель сойдет с небес и повелит всем и каждому быть счастливым отныне и впредь, что, по-твоему, случится?
Она не стала дожидаться ответа Сен:
— Я тебе расскажу. У каждого будут свои представления о том, что это значит «быть счастливым», и уже очень скоро люди поубивают друг друга во имя счастья. — Она рассмеялась пустым, страшным смехом. — Власть и насилие — вот что движет миром. Загляни в глаза волка, когда тот терзает зубами горло заваленного оленя. Посмотри, как паучиха корчится от наслаждения, когда пожирает своего незадачливого любовника.
Сновидец умолк и взглянул на Дже~нис. Она улыбнулась по-детски невинно.
— Читай дальше. Пожалуйста, — попросила она. — Там дальше будет совсем-совсем грустно.
— Ты знаешь эту историю? — спросил он. — Ты ее читала?
— Да, — сказала Дже~нис. — Но я забыла, чем все закончилось. Там какие-то сложные слова, которые я не понимаю. Но я помню, что было грустно. — Она на секунду задумалась. — У нас все истории кончаются грустно. Но эта, наверное, самая грустная.
Он сжал ее руку:
— Неужели у вас нет книжек со счастливым концом?
Она задумчиво нахмурила лоб:
— Наверное, нет. Но истории, которые грустные, они гораздо интереснее.
Сновидец кивнул. Гораздо интереснее, подумал он, и гораздо опаснее. Он продолжил читать.
Сен печально покачала головой.
— Ты ошибаешься, — сказала она.
Суровые стражники, окружавшие трон, сжались от страха.
— Ты путаешь насилие и естественную агрессивность, — продолжала Сен. — Естественная агрессивность, заложенная в каждом живом существе, действительно движет миром, ибо она порождает творческие порывы. Любовь и естественная агрессия — они едины. Естественная агрессия — это и есть тот «любовный толчок», которым любовь проявляется в действии. Таким образом мир обновляется. Волк и олень понимают природу жизненной силы, которая общая для всех, и не завидуют друг другу, ибо каждый из них — уникален по-своему. Это не значит, что они не будут бороться за жизнь, но в глубине естества они знают, что смерть — это еще не конец. Потому что ничто не теряется. Все, что было, оно остается. И каждый из тех, кто живет, приносит в мир что-то новое.
Она повернулась и указала рукой на высокое окно. Снизу доносился тяжелый топот мерной поступи сотен ног, сверху — рев летающих машин, издалека — свист кнутов, хлещущих по человеческим спинам.
— Когда люди поймут, что ничто не проходит бесследно и что после каждого в мире останется что-то такое, чего не было раньше, они перестанут бояться смерти и освободятся от боли и мрачных мыслей, что терзают их разум. Ощутив свою сопричастность друг с другом, они перестанут друг другу завидовать. Они поймут, что «убить» равнозначно тому, чтобы «быть убитым», и будут сознательно беречь и себя, и других, и весь сотворенный мир, как это делают животные, повинуясь природным инстинктам. Люди забыли эту очевидную истину и нуждаются в исцелении… они как будто ослепли, и нужно, чтобы кто-то помог им прозреть…