Было бы в высшей степени справедливо и угодно Господу, если бы тавроскифы и прочие обитатели варварского мира избирали объекты для своих набегов во владениях врагов империи — например, на землях багдадского халифата...
Нужно доходчиво объяснить им, что сокровищ они смогут приобрести ничуть не меньше, чем в землях ромеев, но опасностей там гораздо меньше...
Увидеть и оценить результаты того или иного действия способен и дурак. Умный же будет стремиться к тому, чтобы понять глубинные причины поступков, чтобы в дальнейшем предотвращать их пагубные последствия.
Феофилакт считал, что главная причина набегов северных варваров на города Ромейской империи — не столько их врождённая жадность, но отсутствие знания о Боге истинном.
Одурманенные ложными верованиями, они и не догадываются о существовании истинного пути к спасению, они отягощают свои души грехами, причиняя империи убытки...
Просветить дикарей светом истины и тем самым избавить границы империи от постоянной опасности — вот главнейшая цель подлинного патриота своего Отечества.
Река Истории то течёт по гулким ущельям, сметая всё на своём пути, то растекается по равнине и неспешно несёт в своём потоке народы и государства...
В периоды равнинного течения Истории человек сравнительно мало подвергается риску, однако столь же мала и вероятность крупного выигрыша.
А в эпохи бурных преобразований всякий, кто осмеливается избрать великую роль, рисковал порой всем своим достоянием и даже самой жизнью, зато и выигрывал в случае удачного стечения обстоятельств весьма многое — либо царскую корону, либо великую славу, либо несметные сокровища, либо победу в сражении и лавры полководца...
Феофилакт был убеждён в том, что своих подлинных вершителей и творцов История отнюдь не выставляет напоказ. Истинные вершители судеб всегда остаются невидимыми. Ведь порой для того, чтобы пришпорить клячу Истории, требуется совершить вовсе незначительное действие, приложить минимальные усилия, хотя последствия подобных деяний могут затрагивать судьбы миллионов...
Всякому вершителю Истории следует искать самый короткий и простой путь к достижению цели.
Себя самого Феофилакт склонен был причислять именно к таким творцам, к немногим посвящённым, коим открыт был глубинный смысл Истории.
Феофилакт желал перемен в империи и, в отличие от весьма многих, знал, что именно для этого следует предпринять.
Всякая перемена без нужды и без видимой пользы вредна, все лёгкие средства в делах государственных — по большей части средства ненадёжные... Перемены могут быть лишь на некоторое время блистательны, но со временем зло преобладает...
Для любого государства нет выше блага, чем иметь вблизи трона мудреца. Однако не видим ли мы, что правители приближают к себе отнюдь не самых достойных, но самых льстивых, оттесняя мудрецов подальше от себя...
Истинный преобразователь государства — скорее Садовник, нежели Строитель... Сообщество людей не есть здание, каковое обновить можно враз, перестроив своды и перебрав стены, но более походит на сад, для обновления которого тот много сделал, кто умел избрать и насадить первый корень, хотя взрастить дерево может одно только время...
А между тем хорошенькая женщина в коляске беззаботно болтала с Еленой.
И поскольку голова протоспафария Феофилакта в ту пору была занята лишь государственными заботами, при взгляде на красавицу он подумал, что с её помощью он легко мог бы заручиться поддержкой сильных мира сего.
Красавица, вне всякого сомнения, принадлежала к числу женщин знатных, но не слишком благочестивых. Такие не могут не нравиться мужчинам. В её доме наверняка будут частыми гостями важные вельможи... Не исключено, что и сам государь станет время от времени посещать эту диву...
Про себя протоспафарий решил, что непременно разыщет её в столице.
Когда Елена увидела, какими глазами смотрел на незнакомую красавицу её отец, она почувствовала в душе ревность, смешанную с детской обидой.
Многоопытная незнакомка случайно поймала ревнивый взгляд девушки, но скоро сумела расположить к себе сердце юной монастырской воспитанницы тем, что беседовала с ней как с равной.
Разумеется, единственной темой непринуждённой беседы двух молодых красивых женщин была... любовь.
В последние годы Елена много раз слышала о любви, но — лишь к Господу Богу. Это внушали Елене наставники.