— Умеют ли эти тавроскифы брать приступом городские стены? — озабоченно поинтересовался Никита.
— Как свидетельствуют факты, перед натиском этих варваров не смогли устоять стены Сурожа, Херсонеса, Амастриды, Фессалоники и многих других городов. Вполне вероятно, что они могут решиться на штурм стен Города. Безрассудства у них достаточно. Хотя стенобойных орудий, насколько мне известно, у них быть не должно, — деловито сказал Феофилакт.
— Способны ли эти варвары вести переговоры? Соблюдают ли они мирные договоры? — спросил важный патрикий Дамиан своим тонким голосом скопца.
— В нашем случае следовало бы вести речь о том, что скорее Ромейская империя может быть обвинена в уклонении от исполнения условий мирного договора, — холодно заметил Феофилакт.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Фотий.
— Варвары не получали обещанной руги в течение шести лет. А когда они потребовали то, что им принадлежало по договору, на форуме у цистерны Аспара агентами эпарха были убиты два тавроскифа, а посольство, по сути, изгнано из Города...
— Кто мог позволить такое? — гневно вопросил патрикий Дамиан.
— Не только позволил, но и прямо приказал кесарь Варда, — спокойно ответил Феофилакт и поднял глаза на Никиту Орифу.
Эпарх огорчённо помотал головой, припомнив, как в спровоцированном побоище на рынке его люди несколько перестарались...
— Глупости совершает Варда, а отвечать предстоит всей империи!.. — пропел патрикий Дамиан тоном, не предвещающим ничего хорошего для кесаря.
Пользуясь своим положением императорского постельничего, патрикий Дамиан обладал огромной властью и мог причинить любому царедворцу немало огорчений, нашептав его величеству любые наветы, любые подозрения.
Феофилакт почувствовал себя отмщённым. Теперь можно было приниматься за решение главных проблем.
— Сколько кораблей направляются к Городу? — спросил он эпарха.
— Сведения противоречивы. Одни говорят — около двухсот, другие наблюдали не менее четырёхсот, — ответил эпарх Никита, озабоченно морщась и словно бы досадуя на неточность своих соглядатаев. — Сколько воинов они могут нести на себе?
— От десяти до двадцати тысяч, — озабоченно сказал Феофилакт и заметил, как вытянулось и обречённо застыло лицо патриарха Фотия. — А не поступало ли сведений о сухопутном передвижении войска варваров? Обычно часть тавроскифского войска идёт морем, а другая часть — берегом...
— Такими сведениями мы пока не располагаем, — ответил Никита. — Вполне вероятно, что дороги в столицу перерезаны варварами.
— Скажи, Феофилакт, чего можно ждать от этих варваров в самом худшем случае? — совладев с отчаянием, спросил Фотий.
— Боюсь, что последствия нашествия могут оказаться куда более печальными, нежели самый худший прогноз, — скорбно заметил Никита.
— И ты, протоспафарий Феофилакт, полагаешь то же самое? — упавшим голосом спросил патрикий Дамиан.
— Я уже давно не протоспафарий, — усмехнулся Феофилакт.
— Если ты пожелаешь возвратиться на службу, можешь подать прошение немедленно и будешь тотчас же произведён в патрикии, — твёрдо пообещал Фотий.
— Я готов подать прошение сей же час. Когда столице государства угрожает опасность...
— Что нам всем теперь делать, Феофилакт? — спросил Фотий.
— Это будет зависеть от того, сколько людей эпарх сможет выставить на городские стены, чтобы оборонять их от варваров, — сказал Феофилакт.
— Город остался без воинов... — вздохнул эпарх.
— Гонец к императору отправлен?
— Как только стало известно о нашествии, — подтвердил Никита. — Через два дня его величество будет знать о нашей беде, а ещё дня через четыре можно рассчитывать на подход первых легионов...
— Следовательно, Городу необходимо держаться только до подхода войска, — повеселевшим голосом заключил Феофилакт. — Квинт Марций, римский легат, во время войны с македонским царём Персеем, стремясь выиграть время, чтобы привести в готовность своё войско, затеял с противником переговоры...
— Прекрасная идея! — оживился и Фотий. — Нам следует тотчас же отправить посланников к предводителю варваров.
Феофилакт озабоченно покрутил головой, не решаясь возразить первосвященнику, но и не высказывая одобрения его словам.
— А чем там дело кончилось у Квинта Марция? — поинтересовался эпарх.
— Клинт Марций сумел заключить перемирие всего лишь на несколько дней, но и этого времени оказалось достаточно для того, чтобы собрать силы и завертеть приготовления к битве. Затем произошло решающее сражение, в котором обманутый царь Персей оказался разбит наголову!..