В мире цен все взаимосвязано, и малейшее изменение одного элемента передается по цепочке на миллионы других. Рассчитать с приемлемой точностью цены так же трудно, как и сбалансированный план в натуре. И это не субъективное мнение того или иного экономиста, но математически точно доказанное в теории оптимального планирования положение. При индикативном планировании, другими словами, так же, как и при директивном, теоретически возможная стопроцентная рациональность оказывается на практике недостижимой, нереальной и утопичной. Теоретически можно перевернуть земной шар, если есть точка опоры, но на практике ее нет.
В печати сейчас идет широкое обсуждение реформы ценообразования: пишут, что цены на сырье занижены, что энергоресурсы у нас самые дешевые в мире, что цены на продукцию сельского хозяйства уже отражают не столько общественно необходимые затраты, сколько огромные дотации из казны. Все правильно, но ведь это наиболее крупные и потому заметные невооруженным глазом диспропорции. Если целая отрасль, угольная промышленность, например, убыточна, можно смело писать, что виной тому заниженные цены на уголь — разве могут все трудовые коллективы отрасли работать плохо, неэффективно?
А если от общих рассуждений на уровне «больше — меньше» пойти чуть дальше и задаться вопросом, на какую именно величину должны быть повышены цены на уголь и как учесть в налогах на прибыль условия добычи, которые даже в двух рядом расположенных штатах не одинаковы? А если спросить, в какой мере субъективными (качество работы коллектива, техническая оснащенность, качество сырья и т. д.) обстоятельствами объясняется то, что в одном и том же городе, Москве, на «Трехгорке» затрачивают 4 человеко-часа на тонно-номер пряжи, а на фабрике «Освобожденный труд» — 24, а в какой — объективными.
Недостатка в рецептах нахождения «ценовой точки опоры» вроде бы не ощущается В качестве универсального измерителя предлагают использовать энергозатраты и нормативную трудоемкость; Госкомцен собирается устанавливать цены на базе прогрессивных норм затрат труда и материалов, перейти к калькулированию стоимости единицы полезного эффекта, а не единицы продукции, как раньше; в сельском хозяйстве «научно обоснованная цена» должна, как утверждается, учитывать ресурсный потенциал производителей (балл почвы, специализация, место расположения, трудообеспеченность и т. п.) Что ж, расчеты такого рода ведутся во всем мире, они необходимы, если речь идет о теоретических исследованиях. Важно только понимать, что попытки зарегулировать живые реальные цены в соответствии с теми или иными надуманными построениями, с очередными «универсальными принципами», ничего, кроме вреда, принести не могут. Слишком мало знаем мы о такой сложнейшей общественной взаимосвязи, какой является цена, слишком примитивны наши теоретические представления о ней.
Почему бы, кстати сказать, теоретикам ценового конструирования не проверить свои схемы для начала на ценах мирового рынка? Ведь до сих пор ни на Западе, ни у нас нет моделей, которые бы со сколько-нибудь приемлемым уровнем точности объясняли (прогнозировали) динамику ценовых соотношений на свободном рынке. И разве не ясно, что научно обоснованный подход к установлению цен в нашем хозяйстве непременно подразумевают исчерпывающее и полное познание законов динамики рыночных цен, точные представления о том, что именно они отражают, а что не отражают, что стимулируют, а что нет? Да, рыночные цены несовершенны, наши цены должны быть свободны от их недостатков, но надо же не только понять, но и точно сосчитать эти их недостатки, чтобы не повторять «ошибок» рынка при конструировании наших цен. В противном случае установление цен сверху останется произволом, насилием над экономической реальностью, приведет к несравненно большим диспропорциям и издержкам, чем рыночное ценообразование.
Собственно говоря, эта проблема уже сейчас обостряется до крайности в связи с переходом на самофинансирование. С 1988 года по этой системе работают в промышленности предприятия и объединения, выпускающие около 60 процентов всей продукции. Министерства встали на путь установления индивидуальных, дифференцированных по предприятиям нормативов отчисления прибыли в бюджет, то есть фактически налогов на прибыль. Они были рассчитаны так, чтобы оставляемая на предприятии прибыль соответствовала плановым показателям, установленным для 1988–1990 годов. Скажем, Сумское НПО сдает сейчас 29 копеек с каждого рубля прибыли, АвтоВАЗ — порядка 50, КамАЗ — более 70, Магнитка и Днепропетровское объединение «Днепрошина» — примерно 85 копеек. Только Минхиммаш установил единую для всех предприятий прогрессивную шкалу налогообложения, да и то ввел при этом жесткие ограничения на размеры фондов материального поощрения и социально-культурных мероприятий, так что величина прибыли сказывается, по существу, только на фонде развития производства. А что делать? Справедливо ли устанавливать единый норматив для всех предприятий, если условия производства на них различны? Кто подсчитал, какую часть прибыли коллектив добыл «по праву», собственным потом, какую — потому, что его не подвели, как других, смежники, а какую — из-за того, что находится в районе, где избыток, а не дефицит квалифицированных кадров?