Свидетелей, слова которых я собрал в этой книге, мы называем отцами. Одни из них были мучениками, этими первыми мистиками. Другие — монахами, обитателями гор и пустынь. Третьи — великими умами, просвещенными Святым Духом даже в самой их безоглядности (которую Предание сумело уравновесить через консенсус, то есть их согласие с другими отцами). Многие были епископами, пастырями местных Церквей, пользовавшихся в то время значительной автономией даже во взаимном общении, — пастырями, избранными общиной и проповедовавшими ей единственную «Весть», способную и сегодня пробиться к нам сквозь глубочайшее отчаяние нашего нигилизма: «схождение» Бога, ставшего человеком, в смерть и в ад, чтобы победить все виды смерти и ада.
В ту пору мистика не анализировалась в терминах религиозной психологии, как это происходит сегодня на Западе. Смерть и воскресение Христа были ключом к пониманию жизни и Вселенной, ключом великих метаморфоз. Некоторые из них стали как бы свечами или факелами, концентрирующими «свет и пламя», дарованные всем в огненной плоти Библии и таинств, в Церкви как «таинстве» Распятого и Воскресшего, воскрешающего нас и преображающего в Себе весь космос. В отличие от наших нескончаемых дебатов о церковной «институции», «церковное бытие», по выражению одного современного греческого богослова, воспринималось как сама реальность личности в общении, как пасхальное бытие, несущее в себе обетование воскресения человечества и мира.
Эта книга предлагает прежде всего доктринальный подход, размышление скорее в таинстве, чем о нем, ибо, по слову Евангелия, надлежит «возлюбить Господа Бога всем разумением». Затем речь пойдет о пути аскезы, «о духовной брани, более жестокой, чем людские сражения», но ведущейся в одиночку. Наконец, мы коснемся созерцания, ярчайшим выражением которого является способность любить — творческая любовь, ибо она причастна любви Самого воплощенного и распятого Бога. Кроме того, мы надеемся, что эта книга поможет лучше определить место христианства в его отношении к миру религий и миру атеистических воззрений. Возможно, фундаментальные темы Божественного Три–Единства, а также Богочеловечества позволят сконцентрировать и по–новому осветить как универсальный и традиционный опыт Божественного, так и современный западный опыт человеческого.
Итак, ниже мы встретим:
1) тексты, переведенные в наиболее доступной для восприятия неспециалистов манере; некоторые незначительные перестановки или сокращения вызваны стремлением как можно точнее и понятнее донести основной смысл;
2) следующий за текстами комментарий, восполняющий вынужденную неполноту и отрывочность текстов и построенный в виде эссе;
3) примечания в алфавитном порядке в конце книги, каждое из которых посвящено одному из цитируемых авторов и приводит данные о его произведениях, использованных в книге. Эти примечания составляют необходимую часть исторического повествования. Они содержат краткие сведения о судьбе и образе мышления авторов и помогут вам лучше отличать сиюминутное от долговременного, а в общении со святыми — вечного.[19]
Часть первая О ПОНИМАНИИ ТАИНСТВА
Глава I ПОИСК, ВСТРЕЧА, РЕШЕНИЕ
Человек эфемерен. Ничтожная частица природы, ничтожное мгновение истории, он живет «мертвой жизнью», как сказал Григорий Нисский, — в мире, несущем на себе печать смерти, непрерывно раскачивающемся в небытии. Таков корень того, что мы называем злом. Но в отличие от животных, человек знает, что смертен. И самая тоска его — выражение желания: желания бытия и единства, желания Бытия, Единого, начала их откровения. Один из западных отцов, Августин Иппонский, неустанно воспевал эту тоску и эту благодать. Его догматическая система порой трудна для понимания, но надо услышать его возглас:
19
В соответствии с пожеланием Оливье Клемана все выдержки из святоотеческих творений и произведений других христианских писателей, включенные автором в текст, переведены с французского издания книги и в ряде случаев сверены с существующими русскими переводами Отсылки автора при цитировании к изданиям оригинальных текстов и французских переводов опущены. В конце приведен список изданий, которые использовал автор в работе над книгой (Прим. ред.).