Понятно, что пропагандист таких взглядов на евреев, их прошлое, настоящее и будущее столкнулся с настоящей дилеммой в вопросе их обращения в христианство. Столетиями — по существу, с момента своего создания — Церковь прилагала максимум возможных усилий, чтобы побудить евреев оставить свою религию, и, более того, видела в их крещении высшее достижение своих миссионерских усилий. Мог ли Гарсия сознательно и добровольно поддерживать эту традиционную позицию Церкви? Ответ, по нашему мнению, должен быть негативным. То, что он сказал о еврейской расе, её качествах (то есть врождённых, неисправимых пороках) и её исключении из обещанного Христом спасения (хотя и с некоторыми «исключениями»), то, что он сказал об обращённых из иудаизма в христианство, об их неиссякаемом стремлении разрушить христианское общество, а также о смертельном плане, разработанном ими против христианского мира, — короче, всё, что он сказал о евреях и конверсо, неизбежно вело его к единственному выводу: христианство должно было отказаться в прошлом, и должно отказаться сейчас и в будущем, принимать в свои ряды обращённых из этой расы. Однако чувство осторожности подсказало ему, что, заявив это, он поставит себя в ситуацию опасного конфликта с доминирующей церковной теорией и практикой, которые опираются на основательно устоявшиеся традиции, освящённые веками, обычаями и авторитетами. Поэтому он, дабы избежать опасной конфронтации, только косвенно намекал на свои взгляды, подводя читателя к самостоятельному выводу о том, что вся миссионерская политика Церкви по отношению к евреям была ошибкой и должна быть полностью изменена.
Частично он сделал это, отвечая на заявления Докладчика (и других конверсо) о том, что толедские акции, если только будут поддержаны государством, могут негативно сказаться на будущем крещении евреев. «Змеи (то есть конверсо)», — говорит он, — утверждают, что «преследования против них (в Толедо) и их исключение из общественных служб и лишение бенефиций каноников заставляет евреев прекратить обращение в веру Иисуса Христа»[1477]. Но, говорит Гарсия, тот, кто по-настоящему хочет креститься «со святым и справедливым желанием спастись», тот не остановится перед исполнением своего желания из-за «лишения почестей, должностей и бенефиций»[1478]. Его трактовка побуждений конверсо и ответ, который Гарсия даёт на их предполагаемые аргументы, показывает его хитрость и способность поставить с ног на голову и исказить любой весомый аргумент. Разумеется, конверсо вовсе не предполагали, что простое закрытие пути к ведомственным должностям предотвратит обращение евреев в христианство. Они говорили о дискриминации, несправедливости, лишении тех прав, которые предположительно причитаются по христианскому закону каждому, кто становится христианином. Они говорили о снижении статуса, унижении и, соответственно, о бесчестии, связанном с этими лишениями прав каждого новообращённого из иудаизма по одной лишь причине его принадлежности к еврейской расе. Короче, то, о чём они говорили, было наказанием без преступления, причём от будущего конверсо ожидалось его покорное принятие[1479]. Таким образом, аргумент конверсо подразумевал, что если христианство терпит «наказание без преступления, и такая политика проводится в его владениях, то евреи не могут видеть в христианстве достойную замену своей собственной религии.
Не обращая внимания на эти главные причины реакции конверсо на Статут, Гарсия уходит своими доводами ещё дальше от подобных соображений. Он не только утверждает, что лишение должности никогда не отвращало никого от крещения, если он действительно «хотел спастись», он продолжает, утверждая, что желание заполучить должность было именно той, или главной, причиной для обращения евреев в христианство. Они никогда не шли в христиане из нужды «спасти свои души» или из «любви и сострадания», которые должны вдохновлять любое истинное крещение (свидетельства — св. Павел и все другие святые!)[1480]. Крещение конверсо было мотивировано «жаждой получить откуп на налоги», «стремлением к обману», алчностью, выраженной в ростовщичестве, притязаниями на власть над христианами и «плотским вожделением к монахиням и (христианским) девственницам»[1481].
Мы видим, что все эти причины, представленные Маркосом Гарсией, являют собой преступные страсти и все предположительно продвигают цель, которую он приписывает еврейскому обращению в христианство (т. е. уничтожение испанского народа). Мы уже показали фантастический характер этой «цели»[1482], но мы должны также рассмотреть специфические обвинения и понять, являются ли они правдивыми по сути.
Не может быть сомнения в том, что социальные устремления (или, как их именует Гарсия, «амбиции») играют важную роль в обращении некоторых евреев, которые составляли незначительное меньшинство, принадлежавшее к высшему классу. Но предположить, что этот фактор определил большинство крещений, было бы абсурдным и смехотворным. Его упоминание о «плотском вожделении к монахиням и девственницам» как типичной причины еврейского обращения в христианство только показывает, как далеко он был готов зайти в своих экстравагантных обвинениях. Гарсия, несомненно, знал о конверсо, занятых откупом на налоги, предоставлением займов и служащих в различных ведомствах, — то, что он определил как «власть над христианами». Он должен был знать и о любовных отношениях, возникших между «новыми христианами» и старохристианскими женщинами (включая, возможно, в некоторых случаях и монахинь), и он обусловил то, что видел после крещения, намерениями, существовавшими у евреев до крещения. Он, однако, игнорировал тот факт, что большинство конверсо не были откупщиками, заимодавцами и владельцами контор, но представителями разнообразных профессий совершенно другого порядка[1483]. И он, чтобы не слишком утруждаться, забыл о том, что массовые обращения евреев (в 1391 и 1412 гг.) не были вызваны названными порочными страстями, но желанием избежать смерти от меча или от голода. Так мы видим, в чём заключается его главное искажение истины. Тюрьма, насилие и отсутствие выбора — короче, условие «сдавайся или умри» — представлены им как нормальное положение, в котором составляются планы удовлетворения страстей и приводятся в действие по абсолютно свободному выбору.
Верил или нет Гарсия своим собственным словам — сложный вопрос, которого мы коснёмся ниже, но, в любом случае, его доводы несостоятельны. Лживость его аргументов прекрасно иллюстрируется двойным стандартом, который он применяет к «старым» и «новым христианам». «Наш Спаситель, Иисус Христос, — говорит он, — не привлекал к себе и не соблазнял тех, кто хотел прийти к нему, материальными благами или почестями». Напротив, он предупреждал тех, кто хотел следовать за Ним, о том, что они должны отказаться от всего этого[1484]. Как верно! Но «старым христианам» Гарсия не даёт такого совета. Он не призывает их удовлетвориться «небесной (духовной) пищей», перестать добиваться должностей и почестей или отказаться от имущества, награбленного у конверсо, и раздать его бедным. Наоборот: вместо того, чтобы предложить «старым христианам» освободиться от земных приобретений, он говорит, что те следовали «Христовой доктрине», когда отбирали у евреев принадлежащее им имущество (или, как он представляет это, «то, чем евреи завладели силой, крючкотворством и обманом»). А затем: «Иисус… сказал каждому из своих последователей нести самому свой крест, как Он нёс, и подготовиться к тому, чтобы претерпеть мученичество в защиту веры и справедливости, как и Он сам». Как же, согласно Маркосу Гарсии, следует претерпеть «мученичество» и защитить веру? Толедские мятежники, как Гарсия видит это, указали путь. «Христиане-католики растоптали их (т. е. конверсо), отрубили им головы и швырнули их себе под ноги, как это делается с врагами закона и истинной веры Иисуса Христа»[1485]. Для «оригинальной» логики Гарсия явно не составило трудности прийти к такому заключению. Точно так же как самоотречение и отказ от собственного имущества выражается в краже чужого добра, так и «мученичество» выражается в обезглавливании евреев.
1485