Читать онлайн "Истоки инквизиции в Испании XV века" - Нетаньяху Бенцион - RuLit

Этой функцией было создание общества, пригодного для рождения в нём Христа, и для того, чтобы подготовить это великое событие, потомки Авраама были возвышены до уровня, сравниваемого Картахеной с уровнем знати[1616]. Конечно, не все потомки Авраама получили эту привилегию, потому что и среди них тоже только некоторые личности были избраны, чтобы служить прародителями благородного народа. Так, из семьи Авраама Бог выбрал Ицхака, несмотря на то, что он был моложе, а из его детей выбор пал опять не на старшего Исава, а на младшего Иакова, чтобы создать корень особого народа, из которого было суждено прийти Спасителю. И действительно, Иаков, как и его отец и дед, был избран «не только как носитель права наследования и отцовского благословения, но также как наследник исключительной прерогативы любви Всевышнего» (которая была дарована Аврааму)[1617]. Пророк Малахия сказал: «Исав был братом Иакова, но я любил Иакова, а Исава ненавидел»[1618]. Почему? «Разумеется, ненависть, о которой он говорит, не людская ненависть, которая иногда следует за несправедливой злопамятностью, но она должна пониматься как божественное отторжение, согласно Его тайному суждению»[1619]. Но это суждение не могло основываться на поведении двух братьев. Как сказал Апостол, «потому что дети ещё не родились, ещё не успели сделать ничего хорошего или плохого… ей было сказано [то есть их матери] — старший будет служить младшему» (Поел, к Римлянам 9:11–12). Судьба братьев не была основана на их поведении. Тогда на чём она была основана?

Согласно христианской теории, со времён Августина — на самом деле, со времён св. Павла — избранность была актом чистой милости Господней и не была связана с заслугами[1620]. Картахена принимает эту позицию, но он использует определённые высказывания Августина, чтобы усилить теорию «избранные не по заслугам», и этим делает её более приемлемой. Комментируя Послание к Римлянам (9:18), Августин сказал: «Но эта воля Божья не может быть несправедливой, потому что она исходит из тайных заслуг»[1621]. Картахена видит трудности согласования этого утверждения со взглядами на Милость Господню и Предопределение, как это развивалось в христианстве по отношению к Избранию. Он соглашается с Петром Ломбардским в том, что поведение человека может сделать невозможной Милость Божью, но может и упредить Предопределение, потому что это будет казаться причиной Божьей воли, в то время как воля эта вечна и ей ничто не предшествует[1622]. Он, однако, верит, что, раздумывая над божественными актами, такими как Избрание, которое уникально и преисполнено тайны, мы должны принять, что они проистекают из глубочайшей мудрости, которую нам, смертным, постичь не дано[1623]. Разумеется, у Бога есть на это причины, потому что, как сказал Иов, «ничто на свете не случается беспричинно»[1624].

Эти слова опять приводят нас к вопросу о взаимоотношениях между расой и моралью, который, как мы видим, занимает центральное место в толедской расовой теории. Нет сомнения в том, что христианство никак не связывает моральное поведение человека с его расовым происхождением — по крайней мере, как с его прямой причиной. Таковой была и позиция Августина[1625]. Но его доминирующая, всеобъемлющая концепция человечества, разделённого на две части, представляющая два расовых типа людей, хороший и плохой, неизбежно предполагает причинные взаимоотношения между этническим происхождением человека и его моральными устоями. Отвергая тезис Августина о двух расах, Картахена освобождается от поставленной им проблемы. Раса не могла быть источником морали человека — или, точнее, определить его моральное поведение, — поскольку была только одна человеческая раса, и причины различных форм поведения, наблюдаемых в этой единственной человеческой расе, следует искать в другом направлении. Но создание еврейского народа — в восприятии Картахены — и очевидная связь между его наследственными (семейными) узами и его моральными свойствами, кажется, поддерживает идею о том, что раса и её мораль всё же неразрывно связаны. Картахена, тем не менее, преодолевает эту трудность своей теорией Избрания.

Теория Избрания без предварительных заслуг — теория, поддержанная как Августином, так и Фомой[1626], — позволяет Картахене продолжать придерживаться теории абсолютного этнического единства человечества. Евреи принадлежат к этому всеобъемлющему союзу, и не существует причинных взаимоотношений между их этническим происхождением и их моральными достижениями, потому что эти достижения не явились результатом изначальных сил еврейского народа, а результатом особого попечения Бога. Это было частью божественного плана — сформировать народ, который даст миру Христа, и этот план был приведён в действие определёнными божественными акциями. Еврейский народ был не только поднят до благородного статуса в человечестве — факт, символизированный обрезанием, он был также наделён статусом святости, что было отмечено дарованным ему Богом законом. «Законы, установленные для освящения некоторых людей, обязательны для исполнения только теми, для кого они предназначены, — и, таким образом, священные жители, которые назначены для службы Богу, обязаны соблюдать определённые специальные законы, которым миряне не подчиняются. Таким же образом члены религиозных орденов обязаны, в силу своей профессии, доводить определённые вещи до состояния совершенства, чего светским людям делать не нужно; итак, эти [то есть евреи] обязаны соблюдать [определённые] законы, от исполнения которых другие люди свободны…, потому что они были похожи на членов религиозных орденов среди других наций и следуют писаному Закону и ряду специальных правил, полагающихся их ордену»[1627].

Этот пассаж из Defensorium, кроме последнего объясняющего предложения, был процитирован Картахеной почти слово в слово из «Суммы теологии» св. Фомы Аквинского[1628]. Именно на св. Фому опирался Картахена в создании своей концепции еврейского народа, однако, для того чтобы полнее оценить это, мы должны пристально рассмотреть взгляды обоих — св. Августина и св. Фомы — на роль, сыгранную еврейским народом в истории Града Божьего.

Августин согласился с тем, что со времён Авраама и далее Град Божий, чьё существование никогда не прекращалось, сконцентрировался в его потомстве — еврейском народе, из которого вышел Христос в его человеческом облике, но Град Божий не следует идентифицировать с этим народом в его полноте, а только со святыми элементами в нём[1629]. В дополнение к этому, он верил, что конкретная эра, во время которой произошла эта концентрация — а именно, от Авраама до Христа — была отмечена двумя вещами: ясным доказательством существования Града Божьего и более конкретными признаками «обетований, которые мы видим в настоящее время исполнившимися во Христе»[1630]. Кроме этого, не было никакой революции, связанной с Авраамом и его потомками, народом Израиля, или скорее — согласно Августину — с теми личностями еврейского народа, которые посвятили себя служению Богу. Этнически они продолжали линию, начатую Сифом, а морально они продолжали развитие Церкви, начавшееся со времён Авеля.

Этот взгляд Августина — который связывает еврейский народ только с одной из стадий истории Церкви (и не с той, на которой Церковь была создана) и который далее ассоциирует с Градом Божьим только часть еврейского потомства Авраама, но отрицает какую-либо историческую функцию народа в целом, — конфликтует с собственным прочтением Библии Картахеной и его пониманием исторической миссии, выполненной еврейским народом. Согласно Фоме Аквинскому, не было Божьей Церкви — или того, что Августин Блаженный называет Градом Божьим — до её создания потомками Патриарха. Были только отдельные изолированные личности, которые делали большое дело (в точности, как сказал Картахена), и, следовательно, не было особого народа, посвятившего себя служению Богу. Такой народ был создан только через — и из числа — потомков Авраама, и было это потому, что такого народа не существовало в то время, когда Закон не мог быть провозглашён ранее, поскольку в природе любого закона, как сказал Фома Аквинский, лежит то, что он должен относиться к коллективу[1631]. Поэтому народ Израиля был основан, чтобы создать организм, готовый принять Закон, превратившись тем самым в народ Божий, из которого смог выйти Христос. Именно поэтому, поясняет Фома Аквинский, несмотря на то, что Христос родился в определённой последовательности поколений семей еврейского народа, он также родился у всего еврейского народа в целом — поэтому народ в целом должен был получить прерогативы святости[1632]. Также и поэтому, подчёркивает Фома, все признаки уникальности, которые мы видим в Аврааме[1633], относятся ко всему еврейскому народу, и поэтому весь народ организовал свою жизнь в форме замкнутого религиозного ордена[1634]. Таким образом, согласно св. Фоме, весь еврейский народ, а не только какая-то группа внутри него, составила первое человеческое общество, полностью посвятившее себя служению Богу, и поэтому, если мы используем язык св. Августина, он был первой Божьей Церковью или Градом Божьим на земле.