Надо отметить, что автор главы о Хуане II был хорошо знаком с содержанием «Хроники Хуана II», но, по крайней мере, в том, что он рассказывает нам о толедском бунте, он не полагается на эту хронику, и не видно, чтобы он в этом нуждался. Он выглядит человеком, обладающим полученным из первых рук знанием о том, что произошло в Толедо, и он также занимает независимую позицию — безусловно, более решительную и определенную — в вопросе о замешанных в этих событиях личностях, их мотивах и причинах случившегося.
Весьма критично относясь к Альваро де Луне, автор начинает свой рассказ о мятеже с враждебной критики роли коннетабля в этой истории с чисто моральной точки зрения. Он представляет это так, как будто все произошло «из-за неуемной алчности этого Maestre» (магистра ордена Сантьяго), из-за его желания «накопить еще больше богатства, чем уже накоплено», и что он посоветовал королю навязать Толедо заем, хотя прекрасно знал, что этот город «освобожден от обязанности платить подати и предоставлять займы» королевской администрации «в соответствии с великими привилегиями, полученными им от прежних королей Кастилии»[2061]. От этой первой причины восстания автор переходит к тому, что он считает второй причиной: навязыванию платежей бедным и попытке получения их силой. Один из бедняков был арестован за то, что не заплатил свою долю займа, и «когда его тащили в тюрьму, он так сильно кричал и наделал так много шуму, что весь город был взбудоражен». В результате «люди общины взбунтовались и провозгласили, что не предоставят займа и платить не будут». Затем «они пошли и сожгли дома Алонсо Коты, который был назначен королем собирать деньги этого займа. Впоследствии они устроили в городе большой переполох, беспорядки и раздоры между одними и другими»[2062].
Автор отчета таким образом прямо возлагает ответственность за взрыв мятежа на плечи Альваро де Луны. Он не только считает требование о займе незаконным, поскольку оно нарушало привилегии города, но и считает его аморальным и, по существу, преступным, потому что оно исходило только из стремления коннетабля умножить свое личное состояние. Он полностью игнорирует утверждение магистра Сантьяго о том, что деньги были нужны, чтобы обеспечить нужды войны, с которыми столкнулось в тот момент королевство, и недвусмысленно указывает на то, что часть денег, которые Альваро планировал собрать в Толедо, предназначались для собственных сундуков коннетабля[2063]. Во всем этом автор повторяет суровые обвинения, выдвинутые против Альваро толедскими мятежниками (и аристократами, поддерживавшими инфантов Арагона). Он также в какой-то мере поддерживает их претензии к коннетаблю по поводу жестокостей его правления, указывая на способ, которым был навязан займ: бедных граждан, которые не могли внести свою долю, силой волокли в тюрьму. Поэтому, согласно автору, было естественно, что подобные акты подтолкнули простой народ к восстанию. Поскольку Альфонсо Кота был главным официальным лицом (или сборщиком налогов), ответственным за исполнение приказа, они выразили свой протест и гнев против Альваро атакой на дома сборщика этой дани. Мы понимаем, почему этот автор опустил объяснение, которое мы находим в «Хронике Хуана II» — а именно подозрение народа, павшее на Коту, в том, что он «побудил» Альваро навязать заем: автор «Четвертой всеобщей хроники» хотел возложить полную ответственность на самого коннетабля и поэтому отказался упомянуть претензии к Альфонсо Коте. Так, Кота, который, как мы отметили, был одним из ведущих конверсо Толедо, представлен в этом отчете просто как чиновник, исполнявший приказы своих начальников, и на самом деле не имел ничего общего с основными событиями, приведшими к взрыву. То, что произошло в Толедо, было результатом грубой ошибки, совершенной коннетаблем, одолеваемым собственной жадностью, жестокостью и неуважением прав человека.
Однако, судя по «Четвертой всеобщей хронике», просчеты Альваро не были единственными причинами событий в Толедо. Там имели место и другие факторы и тенденции, и вот как хроника описывает это:
Поскольку Перо Сармьенто, урожденный благородный кабальеро, который был тогда губернатором алькасара сказанного города, явился подстрекателем этих акций, которые были осуществлены по причине того займа, [Дон Альваро де Луна], который в тот момент был в Оканье, решил идти в Толедо и взять у него алькасар и наказать виновных в беспорядках. [Но Перо Сармьенто], будучи извещен [об этом намерении коннетабля], захватил все ворота города и силой изгнал оттуда судей и кабальеро, которые были гражданами города, и [также] конверсо. Он лишил всех вышеупомянутых всего их имущества[2064] и таким же образом ограбил большинство аббатов и бенефициаров города. Во всех этих вопросах ему советовал и помогал бакалавр Маркос Гарсия де Масарамброс, которого обычно называли бакалавр Маркильос, а также и многие другие. Эти люди убили и ограбили и сожгли нескольких конверсо (мужчин и женщин), приведя против них лжесвидетельства, которыми они собирались дать оправдание своему собственному предательству и ереси.[2065]
Совершенно очевидно из этого отчета, что автор считает Сармьенто ответственным, вместе с Альваро, за толедский мятеж. Так, если Альваро де Луна спровоцировал людей и привел их в мятежное настроение, Сармьенто подстрекал их и подбивал превратить это настроение в действие. Таким образом, первые беспорядки, согласно автору, не были настолько спонтанными, они явились результатом подстрекательства Сармьенто, что вполне согласуется с тем, что мы почерпнули из Краткой версии. Что же касается преступлений, совершенных позже, главная ответственность переходит к Сармьенто и его основному помощнику и советнику Маркосу Гарсии де Масарамбросу. Конечно, им «помогали» многие в городе, но именно Сармьенто привел их в действие своим подстрекательством, своими планами и приказами. Под всем этим подразумевается авторский взгляд — или, точнее, мнение, которое он хочет сообщить своим читателям, — что, несмотря на то что главари мятежников были поддержаны солидным числом граждан, народ Толедо в целом не был главным виновником беспорядков. На самом деле этих людей не за что особо упрекать. Прежде всего заслужили обвинения те, кто привели народ в состояние озлобления и к совершению различных преступлений. Соответственно, проблемы возникли не из укоренившегося антагонизма между одной группой граждан и другой — или, если мы хотим подойти поближе к нашей теме, не из широко распространенного неприятия конверсо. Проблемы проистекали, прежде всего, из правления Альваро, а потом из власти Сармьенто, когда они оба, каждый по-своему, стремились эксплуатировать народ Толедо для своих эгоистических целей.
В противоположность «Хронике Хуана II», автор «Четвертой всеобщей хроники» не скрывает тот факт, что конверсо представляли собой цель преследования Сармьенто, Маркильосом и их «многими» помощниками. Но он явно хочет создать у нас нас впечатление, что конверсо были не единственными, против кого были направлены репрессивные акты. Когда он перечисляет тех, кто были высланы и ограблены Сармьенто и его палачами, он прежде всего упоминает судей, затем аристократов (кабальеро), которые были гражданами Толедо, и только потом — т. е. на третьем месте — он упоминает конверсо. Также, когда он говорит об имуществе, награбленном у церковников, он не говорит нам то, что мы знаем из других источников — т. е. то, что все это добро было принесено марранами на хранение в монастырях и других церковных институциях — но, вместе с ценностями тех, кого он изгнал, Сармьенто ограбил «большинство аббатов и бенефициаров» города. Таким образом, конверсо, как мишень для грабежа, оказались в хорошей компании — вместе со старохристианскими судьями, аристократами и церковниками, всеми, кого преследовали отнюдь не по религиозным, а по политическим причинам, или точнее — как мы можем почерпнуть из этого рассказа — потому что тиран Сармьенто боялся их возражений против его продолжающегося контроля над алькасаром и, в более общем плане, продолжающегося занятия им поста губернатора города. Поэтому в основе гонений, происходивших в Толедо, не лежали, по мнению автора, антимарранские настроения, а неприятие всех элементов в городе, которые твердо стояли на стороне закона и порядка. Так этот автор интерпретирует события в Толедо, и в этом смысле он, по существу, не отличается от других обсужденных выше хроник.
2064