Таким образом, Альваро возобновил свои переговоры с Энрике, не имея преимущества, которое он надеялся получить в результате мира с Наваррой. Конечно же, этот мир усилил его позиции, ослабив принца. Тем не менее вскоре Альваро был вынужден признать, что Энрике крепко держался за свое. Его условия для соглашения не изменились.
Пораженный твердостью противных сторон и тем, как они парировали все его попытки изменить их позиции, Альваро быстро понял масштабы трудностей, с которыми он столкнулся. Помогая друг другу, толедцы и принц просто удвоили свои силы. Заключив мир с Наваррой и вернув аристократов в Кастилию, принц теперь нуждался в поддержке толедцев больше, чем когда бы то ни было.
Поэтому если раньше он мог пытаться смягчить решительные требования города, то теперь он этих попыток больше не делал. Он полностью перешел на сторону городского совета, завоевав тем самым его безграничную лояльность и полную поддержку в конфликте с королем. Такая поддержка городского населения сделала его власть над Толедо прочнее, чем когда-либо, в то время как толедцы, защищенные принцем, могли спокойно продолжать свое сопротивление. Итак, Альваро стало ясно, что, если он хочет вернуть Толедо короне, перед ним открыт всего один путь — уступить и городу, и принцу.
Он заключил соглашение с обеими сторонами практически на их условиях. На самом деле было заключено два отдельных соглашения: одно с принцем, а другое с Толедо, причем последнее состояло из двух частей, одной открытой, а другой — тайной, как покажут последующие события.
Открытая часть была, в основном, выражена в письме от 21 марта 1451 г., адресованном королем толедцам — то есть за десять дней до его въезда в город. Это письмо является амнистией всем жителям Толедо (рыцарям, оруженосцам, народу, горожанам и населяющим его людям) по поводу всех «прегрешений», совершенных против «королевского главенства» и законов во время мятежа[2099]. Ограниченное этой конкретной целью, письмо было скроено соответствующим образом. Но все равно из него можно узнать многое о том, как была улажена проблема конверсо в переговорах между Альваро и толедцами.
Перечисляя совершенные толедцами преступления, письмо называет в нужном порядке то, что они присоединились к Перо Сармьенто в его мятеже, помогли ему захватить власть в городском правительстве, казнили и убили разными способами мужчин и женщин безо всякого на то права и против законов, незаконно арестовали и мучили других, захватив и конфисковав их имущество, игнорировали королевские распоряжения и не дали королю войти в город, бомбардировали королевские силы во время осады Толедо, распространили по королевству множество писем, в которых изобразили короля в невыгодном свете, а не как «их короля и природного господина», присвоили подати и налоги, которые город должен был платить королю, так же как и доходы некоторых церквей и монастырей и средства, переданные гражданами этим церковным институциям на хранение[2100].
Этот длинный список преступлений, совершенных, согласно письму, в Толедо во время мятежа, не включает в себя ничего, касающегося конверсо. Они вообще не упоминаются в письме, как будто они и не были особой мишенью для преследований мятежников и не вынесли на себе основную тяжесть их удара. Не касается это письмо и нарушений правосудия, совершенных так называемыми религиозными трибуналами под водительством Перо Гальвеса: эти нарушения включали в себя зверства, совершенные только над конверсо, а не над любыми иными гражданами, однако эти преступления и их особо избранные жертвы не упомянуты ни единым словом. Точно также ничего не сказано ни об изгнании столь многих из Толедо, ни о безапелляционном смещении многих чиновников с их должностей только потому, что они были марранами, и ни слова не сказано об издании «Толедского статута», который установил режим дискриминации в городе — снова только против марранов. Короче говоря, суды над конверсо и их невзгоды тщательно скрыты под плотным покровом молчания, так, как будто их вовсе и не было.
Конечно, в письме добавлено, что граждане позволили себе совершение многих «других вещей», которые заслуживают «великого упрека и порицания», и эти вещи происходят «по сей день»![2101] Можно предположить, что под этой категорией «вещей» король подразумевает акты агрессии, совершенные только против конверсо, но если это так, то ясно, что эти акты, бывшие самыми страшными и зверскими, выглядят в письме как нечто второстепенное по сравнению с другими, четко обозначенными. Хуже того, эти преступления даже не были названы, не было и намека на то, что они рассматриваются как преступления и, соответственно, должны прекратиться. Таким образом, из письма короля нельзя понять, что смещения конверсо были преступлением и что поэтому смещенные должны быть восстановлены в своих должностях, или то, что запрещение марранам свидетельствовать в суде было преступлением и, следовательно, должно быть упразднено. В противоположность этому, письмо ясно, без тени сомнения, дает понять, что король прощает гражданам все их преступления, что украденная собственность остается у грабителей и что никто не получит права призвать их к суду или потребовать от них компенсации от чьего бы то ни было имени:
И это моя воля и мой приказ, чтобы никогда, ни по какой причине, ни по какому поводу и ни под каким предлогом ни я, ни кто-либо иной, и ни один из моих судей, губернаторов или кого-либо еще, не был способен выдвигать требования или обращаться в суд против вас или против других, которые по вашему приказу совершили эти убийства, сожжения [quemas], акты насилия, грабежи, экспроприации и другие посягательства или злодеяния любой тяжести, потому что я простил все это и считаю это прощенным.[2102]
Более того, король отменил и объявил недействительными все акты, процессы и приговоры, принятые или только подписанные против любого жителя Толедо или против собственности любого такого жителя в связи с вышесказанным[2103]. Он также освободил их от «любого пятна или бесчестия, которое они навлекли на себя в результате своих преступлений и проступков и в результате процессов и приговоров, вынесенных против вас или против любого из вас» и вернул им «добрую репутацию»[2104]. Таким образом, граждане Толедо были освобождены даже от моральной ответственности за совершенные ими преступления. С другой стороны, conversos, которые оказались жертвами долгой и злобной кампании очернения и которые были обвинены в ереси, иудействовании и вероотступничестве, остались при своем бесчестии.
Можно понять ужас, горе, возмущение и ярость, охватившие лагерь конверсо в Испании, вскоре после того, как это письмо было опубликовано. Было очевидно, что в окончательной сделке между королем и Толедо интересы, нужды и права конверсо были принесены в жертву ради желаний и требований их врагов. А главное, мы должны заключить, что «Толедский статут» остался в силе, потому что о его отмене не сказано ни слова, не было предложено и никакой компенсации марранам за их потери и страдания, не было позволено вернуться и изгнанным из Толедо. Все их обращения к правителям — такие как Наказ Докладчика (обращение к принцу) или Defensorium Картахены (адресованный королю) — не возымели действия. И король, и принц остались к ним глухи[2105].
Письмо короля толедцам не было выпущено Докладчиком, его составил Перо Фернандес де Корка, несомненно, «старый христианин»[2106]. Просить Докладчика подготовить королевское письмо, которое показывает такое пренебрежение правами его группы и такое отсутствие признания его борьбы в ее пользу было бы, конечно, выходящим за все рамки. Но Докладчик и не должен был готовить это письмо, чтобы знать о происходящем. Нет сомнения, что он, как и другие конверсо, занимающие высокие посты при дворе Хуана II, давно уже знал, куда ветер дует, и что конфликт между толедцами и королем разрешался за счет конверсо. Однако можно усомниться в том, что они знали обо всех предоставленных толедцам уступках и обещаниях. О некоторых из них они, похоже, узнали только позже, когда ход событий раскрыл всем и каждому секретную часть соглашения между Альваро и городом.