Теперь задачей Альваро было склонить толедцев на свою сторону. Как он мог это сделать? Только убедив в том, что он «понимает» их позицию и уже пересмотрел все свои взгляды на ситуацию с конверсо. Альваро уверил их в том, что во всем, что касается его самого, проблема конверсо должна быть решена не только в Толедо, но и в национальном масштабе, а для того, чтобы завоевать их доверие и желание сотрудничать, он назначил своим военным заместителем в Толедо Луиса де ла Сарда, который был человеком принца[2120]. Но в дополнение к этому, он предложил им такое, о чем они даже и не смели просить: он расстарается получить буллу об учреждении инквизиции, что само по себе оправдает законы и установления «Толедского статута». Он поклялся, что будет работать для издания этой буллы и двух других требуемых ими булл. Это предложение и клятва сломали лед. Альваро завоевал доверие толедцев, они перестали противиться его власти в городе и вошли в соглашение с королем, в обеих его частях, открытой и тайной.
Все это, конечно, догадки. Но не догадка, а факт то, что булла, призывающая к учреждению инквизиции в Кастилии, была издана Николаем V, и вовсе не догадка то, что папа подписал эту буллу 20 ноября, в тот день, когда он издал две другие буллы в пользу толедцев, тем самым указывая на связь третьей буллы с ними. И вовсе не догадкой, а уверенным утверждением является то, что эта третья булла никогда не была бы издана без стараний Альваро. А поскольку ничто из этого не является догадкой, мы должны вернуться к тому объяснению, которое мы дали для действий Альваро в этом деле.
Если это не так, как иначе можно объяснить радикальное изменение позиции коннетабля — его внезапной решимости учредить инквизицию, тем самым подорвав позиции конверсо и практически оставив свою прежнюю политику, которой он так упорно следовал? Наверняка он совершил этот резкий поворот не потому, что после тридцати лет работы с конверсо, которых он знал вдоль и поперек, он вдруг обнаружил, что все они еретики, или же потому, что всегда знал это, но внезапно стал очень набожным — настолько набожным, что пошел до конца в защите религии. Поскольку ни одно из этих предположений не выглядит реалистичным, мы должны вернуться к предложенному выше объяснению.
Альваро действительно переменил свою позицию по отношению к «новым христианам», но сделал он это не по религиозным, а по политическим причинам. Понимая, с каким риском это связано, он, тем не менее, думал, что этот риск перевешивают полученные им достижения. Он видел волну народной ненависти, поднявшуюся против конверсо в Кастилии, и пришел к выводу, что ей невозможно сопротивляться, и что, продолжая защищать конверсо, как он это делал, он связывает свою судьбу с их судьбой, тем самым только обеспечивая свой крах. Но были и другие веские соображения, которые заставили его поступить таким образом. Он должен был завоевать Толедо любой ценой, и он не мог этого сделать против воли города. Для него тоже было жизненно важным как можно скорее восстановить свою национальную популярность — популярность, которой толедская кампания нанесла тяжелый урон. Итак, будучи как всегда прагматичным, а если нужно, то и безжалостным, он решил перейти на другую сторону.
Появление буллы об инквизиции показывает, что Альваро преуспел. Но его победа не была решающей. В тишине и вдали от глаз общественности — через переговоры in camera в Риме и Кастилии с участием ведущих фигур Испании и курии — шло напряженное состязание между мощным коннетаблем и лидерами конверсо. Результат этого состязания может быть виден прежде всего в еще одной булле, которую Николай V выпустил 29 ноября 1451 г., всего через девять дней после публикации его буллы об инквизиции и двух других булл, специально рассчитанных на удовлетворение требований толедцев[2121].
В этой последней булле (Considerantes ab intimis) папа повторяет христианскую позицию по отношению ко всем обращенным в христианство — из иудаизма, ислама и любой другой секты, позицию, которая предписывает дружбу с обращенными и их равенство в статусе со «старыми христианами». Булла подчеркивает, что не должно быть никакой разницы между обращенными в христианство, новыми или давними, и любыми другими христианами в отношении почестей, привилегий, отличий и должностей, как светских, так и церковных. Она указывает на законы, изданные в этом направлении королями Кастилии и Леона — т. е. Хуаном II и Энрике III, — но никак не упоминает того, что произошло в Толедо и по-прежнему не отменяет «Толедский статут». Булла также не назначает наказаний за ее нарушения и не поручает никому следить за ее исполнением. Это просто повторение христианской доктрины — что может быть использовано марранами для своей защиты, но вряд ли в состоянии служить противовесом булле об инквизиции, которая фактически оправдывает дискриминационную политику толедцев против конверсо.
В то время как булла Considerantes должна была быть, в основном, результатом усилий конверсо в Риме, их усилия в Кастилии были сконцентрированы на предотвращении публикации буллы об инквизиции. Это было невероятно трудной задачей, и, тем не менее, она была решена с блеском. Эта булла была спрятана, и никто о ней не слышал, пока ее не обнаружили архивисты в XVII в. И действительно, никто в Кастилии, кроме тех, кто был замешан в ее утаивании, ничего о ней не знал. Именно поэтому такой человек, как Эспина, который искал любую возможную причину или прецедент для учреждения инквизиции в Испании, не упоминал об этой булле. По этой же причине на нее не ссылался ни Алонсо де Оропеса, ни любой другой из сторонников инквизиции в периоды Энрике IV и Королей-католиков.
Как удалось утаить ее? Снова мы можем только гадать. Единственным человеком, имевшим власть над Альваро, был король Хуан II. Поэтому мы полагаем, что в этот решающий момент король запретил публикацию буллы. Ближайшим к королю человеком был Докладчик, и, следовательно, мы можем предположить, что именно Докладчик, возможно, вместе с Алонсо де Картахеной, повлиял на короля с тем, чтобы спрятать буллу так, чтобы никто ее не увидел. А может быть, бескомпромиссные формулировки буллы сыграли как раз в пользу конверсо и привели короля к решению предотвратить погружение королевства в хаос. Король только что вышел из толедского конфликта с нечистой совестью по отношению к конверсо, ему надо было сохранить хорошую мину при плохой игре, и, возможно, он сам был смущен своим поведением и огромной несправедливостью, которую надо было как-то прикрыть, но учреждение инквизиции — и стиль ее формулировки — могли выйти за рамки того, что он считал необходимым или о чем согласился с коннетаблем. По существу, вполне возможно, что Хуан II не до конца знал о подготовке этой буллы или о ее важнейшем содержании[2122].
В любом случае, окончательное удаление буллы со сцены должно было быть результатом строгого приказа, данного королем своему первому министру. Только такая решительная позиция могла заставить Альваро подчиниться воле короля и сотрудничать в утаивании буллы. Нет и тени сомнения в том, что Альваро пытался убедить короля изменить свою позицию по этому вопросу, но ему это явно не удалось. Это столкновение между королем и Альваро могло оказаться первой стадией конфликта между ними — конфликта, который довольно скоро завершился падением коннетабля.
2121
См. Raynaldus,
2122
В письме, посланном городам своего королевства вслед за казнью Альваро, Хуан II заявил, что Альваро инициировал папские буллы без его, короля, ведома и против его воли (см.