Главной причиной, несомненно, была отмена «Толедского статута». Если бы «Толедский статут» оставался в силе, королевский приказ не мог быть издан. Было бы нелепым и абсурдным позволить выселенным марранам вернуться в город и занять свои должности в городе и при этом лишить права на должности тех конверсо, которых не высылали. Но кроме этого самоочевидного логического заключения, есть еще один момент, о котором следует помнить. Король сказал, что он позволяет изгнанникам вернуться на свои прежние должности в Толедо, в соответствии с требованиями права, что ясно означает, что отказ поступать таким образом будет противоречить этим требованиям. Но то, что было неправильным для изгнанных конверсо, было так же точно неправильным и для тех, кто оставался в городе; и было бы немыслимым предположить, чтобы король позволил применять ту же несправедливость против одной части группы, в то время как применение этой несправедливости по отношению к другой части запрещено. Итак, мы должны прийти к выводу, что все конверсо были освобождены от ограничений Статута.
Остается вопрос о причине, по которой высланные конверсо должны были платить штраф королю. Поскольку мы не знаем, какие доводы были приведены по этому поводу, мы не можем дать определенного ответа на этот вопрос. Однако, возможно, изгнание было представлено некоторыми толедцами, возражавшими против репатриации, не как акт против конверсо вообще, а как наказание тех, кто атаковал «старых христиан» с намерением причинить им ущерб или смерть. Это обвинение могло относиться к тому, что случилось в Толедо во время столкновений между «старыми» и «новыми христианами» вскоре после того, как город был захвачен мятежниками[2216]. Если действительно это и было аргументом «старых христиан», то король мог счесть уместным, упраздняя вердикт об изгнании, наложить при этом штраф на обвиненных «новых христиан». Как следствие, изгнанников вынудили согласиться на требуемый платеж как на условие возвращения.
Понятно, что конверсо сочли это полностью неуместным. Они рассматривали платеж как бремя, несправедливо взваленное на плечи репатриантов, а также как потенциальную причину для будущей кампании их противников. Касательно платежей изгнанников королю, эти противники могли заявить, что те возвращаются в город не по праву, но обычным для конверсо путем — через взятки и алчность правителей. Чтобы уничтожить основу для таких возможных утверждений, нужно было изменить повеление короля.
Это приводит нас к последней фазе этого необычного инцидента. Включив процитированный выше пункт в свое завещание (несомненно, по просьбе Докладчика или дона Лопе), король на своем смертном одре признал ошибку, увидев несправедливость своего требования, и освободил изгнанников от всякого платежа за восстановление их прав в Толедо. Окончательная причина этой ревизии, представленная в завещании, может намекнуть на ответ, данный изгнанникам на обвинения в их адрес: если они были втянуты в столкновения и нанесли кому-то ущерб, то это потому, что они «приняли сторону короля» в борьбе с мятежниками, а за это их нужно восхвалять, а не наказывать. Это было последним пунктом, который конверсо хотели завоевать — и завоевали — в своей борьбе за юридическое равенство.
Книга третья
Энрике IV и католические короли
1454–1480
Глава I
Энрике IV: его цели и тактика 1454–1474
I. Непостижимый король
Не может быть сомнения в том, что смерть Хуана II была воспринята в то время как тяжелый удар по надеждам и интересам марранов. В короткий период после смерти Альваро Хуан II очень много сделал для конверсо. Он восстановил их юридическое равноправие и возвратил домой их изгнанников. Но полная нормализация взаимоотношений в городе не могла произойти сама собой. Совершенно очевидно, что требовалось несколько лет правления твердой рукой, преисполненного расположения к марранам. А пока что конверсо зализывали свои раны, нанесенные толедскими гонениями, в то время как их ненавистники по-прежнему кипели от ярости по поводу своих недавних политических поражений. Обе партии были явно неспокойны и должны были с немалым волнением гадать о том, какова будет политика нового короля и какие изменения она повлечет за собой.
В 1454 г., когда дон Энрике был коронован, его политическое прошлое не предвещало его нынешнюю позицию по марранскому вопросу. Разумеется, в Толедо он не раз выказывал свое недовольство жестоким отношением администрации Сармьенто к конверсо. С другой стороны, он разрешил Сармьенто покинуть Толедо со всеми его бесчисленными трофеями, награбленными в основном у конверсо, что указывало на пренебрежение Энрике чувствами и требованиями марранов[2217]. О том же говорили и его переговоры с толедцами, во время которых он неоднократно проявлял готовность к тому, чтобы пожертвовать интересами марранов ради собственной выгоды[2218]. Таким образом, если взвесить историю его поведения, то баланс получится скорее отрицательным. Но с тех пор, как он приобрел репутацию человека, действовавшего под давлением, оказываемым его борьбой против Альваро де Луны, в воздухе висел вопрос: будет ли король Энрике, располагающий всей полнотой власти, действовать иначе, чем принц Энрике, который нащупывал пути к трону, колебался в своей политике и использовал тактику оппортунизма? В момент его коронации никто не мог ответить с определенностью на этот вопрос.
Но, похоже, что ответ пришел вскоре после восшествия Энрике на престол. Когда новый король закончил все назначения в своей первой администрации, оказалось, что он склоняется в пользу конверсо. Фернан Диас де Толедо сохранил свой пост Докладчика[2219], Барриентос стал канцлером королевства[2220], а «новый христианин» Альвар Гарсия де Вильяреаль был назначен секретарем короля[2221]. Вскоре после этого позиции конверсо в администрации были усилены еще больше двумя назначениями: король сделал Диего Ариаса Давилу (финансового управляющего своих личных владений) казначеем и верховный казначей королевства, а Альвар Гомес де Сибдад Реал[2222] сменил своего родственника Альвара Гарсия де Вильяреаль. Королевский хронист Энрикес дель Кастильо писал, что король «был готов оказать Альвару Гомесу больше доверия, чем любому другому секретарю»[2223].
Таким образом, у «новых христиан» были причины для оптимизма по отношению к новому режиму. Новый король был явно далек от предубеждения, религиозного или любого другого, против конверсо, а тот факт, что три ключевые позиции в правительстве — Докладчика, казначея и секретаря — были заняты «новыми христианами», мог дать почву для предположения, что новое правительство будет копией правительства Хуана II. Формально возглавляемое Лопе де Барриентосом, оно могло рассматриваться «новыми христианами» как правительство, расположенное к ним. То, что большинство ненавистников марранов видели его таким, вряд ли нуждается в упоминании. Последние, несомненно, видели в этом подтверждение своей теории о тайной еврейской клике, которая завладела страной и поставила всех христиан в зависимость от своей милости.
Но оценки и «старых», и «новых христиан» явно были сильно преувеличены. В этой связи можно только сказать, что правительство Энрике не дискриминировало конверсо и не было равнодушным по отношению к их правам. В любом случае, в первые восемь лет этого царствования (т. е. до 1462 г.) нет никаких указаний на то, что правительство Энрике готово допустить антимарранские беспорядки или позволить им остаться безнаказанными. Конверсо, таким образом, получили необходимое им правительство как минимум на несколько лет, последовавших за смертью Хуана II, так что их заново приобретенное равенство в Толедо могло пустить корни поглубже. В свете большого политического и духовного влияния Толедо на всю страну этот факт трудно переоценить. Триумф конверсо в этой области подтвердил их вынашиваемое десятилетиями ощущение того, что они прочно обосновались в Кастилии и под защитой и охраной королей сумеют преодолеть любую враждебную оппозицию.
2219
См. титул в его подписи на брачном контракте (от февраля 1455 г.) между Энрике IV и инфантой Хуаной Португальской в
2221
См. Valera,
2222
О Диего Ариасе де Авиле см.