Для достижения своей цели он должен убрать все эти препятствия — короля, королеву, Бельтрана и наследную принцессу. Но как это сделать, под каким предлогом? Пачеко знал, что по королевскому двору периодически распространяется сплетня об особой привязанности королевы к Бельтрану, а также ходят разговоры об импотенции короля со времен первого брака. До сих пор эти слухи не были подтверждены, и никто не придавал им значения. Теперь Пачеко решил раздуть их, чтобы создать политическое дело. Он объявит короля импотентом, королеву распутницей, Бельтрана изменником, а принцессу — незаконнорожденной. Это обеспечит ему почву для кампании за Альфонсо, одиннадцатилетнего единокровного брата короля, как законного наследника престола. Это также обеспечит его основанием для обвинения Бельтрана в том, что тот намеревался убить юных инфантов (т. е. Альфонсо и его сестру Изабеллу), чтобы обеспечить наследование Хуане, его дочери от королевы-изменницы.
Это сплетение лжи и злословия многим казалось похожим на правду, в особенности когда утверждалось безапелляционно и повторялось все чаще. Если Бельтран действительно был отцом Хуаны, то вполне логично было бы предположить, что инфанты находятся в опасности. Для Пачеко не составило особого труда привлечь на свою сторону Каррильо, который тоже утратил расположение короля и оказался готовым поддержать обвинения и план действий Пачеко. Оба теперь играли роль защитников инфантов, истинной монархии и ее законного наследования, и им было несложно заполучить для сотрудничества других магнатов, которые, как и они, искали для себя большего богатства и власти.
Вскоре возник опасный заговор, готовый нанести решающий удар. В апреле 1464 г. Пачеко и его союзники разработали план похищения Энрике вместе с Бельтраном де ла Куэвой и инфантами, с тем чтобы последние содержались в алькасаре Мадрида, но попытка провалилась, и король позаботился о том, чтобы Пачеко понял, что его план раскрыт. Желая показать предателю, что он его не боится, Энрике произвел 23 мая 1464 г. Бельтрана в звание магистра ордена Сантьяго, предварительно испросив и получив для этого подтверждение папы. Этот титул давно уже был заветной мечтой Пачеко, а новость о том, что титул был пожалован Бельтрану, только удвоила его решимость уничтожить своего соперника. Соответственно, он предпринял еще одну попытку схватить короля в его дворце в Сеговии, вместе с королевой, инфантами и Бельтраном, которого предполагалось убить на месте. Но Энрике снова повезло, и из этой попытки ничего не вышло[2297].
Следует отметить, что до этого момента обвинения, которые якобы стали причиной этих попыток, по-прежнему почти не обсуждались за пределами группы аристократов, которых Пачеко вовлек в свои планы. По легко понятным причинам заговорщики все еще думали, что будет разумно воздержаться от вовлечения широкой публики в их раздоры с королем. Следующее событие поможет нам лучше понять их стратегию в этом конфликте.
16 мая 1464 г. архиепископ Каррильо, Хуан Пачеко и его брат Педро Хирон подписали пакт, целью которого было якобы обеспечение безопасности инфантов. В этом документе они утверждали, что инфанты Альфонсо и Изабелла, которых они называют «законными наследниками» трона, находятся в руках определенных лиц, которые желают сделать так, чтобы ни в коем случае «наследование этих владений» не пришло к инфантам, а пришло к тем, «кому оно не принадлежит по праву»[2298]. Для завершения своего замысла эти заговорщики решили убить инфанта Альфонсо и выдать Изабеллу замуж за кого-то по их выбору «против блага и достоинства королевской Короны»[2299]. Соответственно Пачеко, Хирон и архиепископ посвятили себя тому, чтобы спасти инфантов от угрожающей им опасности и «перевести их под нашу власть с тем, чтобы они были полностью свободны», их должным образом охраняли и обслуживали[2300]. Это взятое на себя обязательство, утверждали трое, вдохновляемо одним лишь мотивом — не чем иным, как их страстным желанием исполнить свой патриотический долг — или, как они назвали это, предотвратить любую акцию, которая повлечет за собой «скверную услугу Богу» и «непоправимый ущерб» королевству и «разрушение его общественного блага»[2301].
Неожиданной особенностью этого документа является то, что его авторы не называют по имени никого, кто якобы замешан в заговоре против инфантов. Не содержит документ и ни слова о предполагаемых причинах их запланированных действий, как то: импотенция короля, супружеская неверность королевы и соучастие Бельтрана в преступлении. Ясно, что в середине мая Пачеко и его сообщники все еще предпочитали не выносить на публику свои обвинения. Кроме этого, они хотели дать знать королю, что воздержатся от раздувания национального скандала. Их возможность устроить такой скандал в любой момент была угрозой, нависшей над головой короля, а именно этого король и боялся.
Слухи о сомнительном престолонаследовании появлялись там и тут все чаще, но до тех пор, пока они были ограничены небольшими кругами, Энрике предпочитал их игнорировать. Подобные слухи всегда бывали пищей для сплетен, характеризовавших социальную жизнь двора, и обычно не причиняли ущерба. Но это могло бы резко измениться, если Пачеко и его союзники обнародуют свои утверждения формальной декларацией, подписанной ведущими вельможами, адресованной ко всей нации и распространяемой по всем городам. Король знал, что тогда он окажется в трудном положении.
Тем не менее опубликование такой декларации откладывалось снова и снова. Пачеко, должно быть, думал, что это полностью разрушит его шансы на примирение с королем, которого, в конце концов, Пачеко и добивался. Кроме того, он знал, что заставить своих сообщников подписать такую декларацию будет нелегко. Обоюдное очернение было в Кастилии обычным делом среди вельмож как светских, так и церковных. Но для ведущих вельмож опорочить своего короля, королеву и наследницу престола, которым они присягнули на верность, вдобавок к главе королевского правительства, самой отвратительной клеветой, не имея никаких доказательств, было бы делом весьма непростым. Это угрожало бы гражданской войной, а сама возможность такой войны могла предостеречь любого гранда от содействия тому, что может спровоцировать ее. Пачеко думал, что будет проще похитить короля и заставить его подчиниться условиям, которые он, Пачеко, продиктует. Поэтому он разработал третий план захвата короля, который на сей раз должен был оказаться безупречным. Но и его исполнение тоже было неудачным, и король снова спасся[2302].
Начиная с этого момента отчет о событиях, представленный хронистом XV в., выглядит, как отметил Ситжес, путаным и сумбурным[2303], и только с помощью некоторых документов, сохранившихся не в официальных анналах, можно реконструировать случившееся. Но прежде, чем мы возьмемся за эти документы, мы должны отметить, что третья попытка схватить короля была сделана, в отличие от двух предыдущих, не группкой, а сотнями людей из разных мест, и, несомненно, очень многие пытались этому помешать. Вальядолид, где впервые был раскрыт заговор, был, возможно, первым городским центром, который узнал, что заговорщики стоят за дона Альфонсо[2304]. Вскоре город гудел слухами, быстро распространявшимися на другие места, и гранды, бывшие в союзе с доном Альфонсо, уже не могли избежать объяснений, что же заставило их принять такие крайние меры.
Не было сделано ни публичной декларации, ни письменного заявления, но устная кампания, которую Пачеко и его друзья теперь были обязаны вести для оправдания своих действий, выросла до морального осуждения монархии, хотя формально она сконцентрировалась на Бельтране де ла Куэве и его якобы преступных взаимоотношениях с королевой. Очень скоро различные большие и маленькие города, несомненно, подстегнутые и руководимые Пачеко, потребовали у короля увольнения Бельтрана, и администрация, вынужденная защищаться, начала широкую кампанию контрнаступления. Во все места, откуда поступили требования отставки Бельтрана, были посланы королевские письма, рассказывающие гражданам, что крамольные гранды были активно замешаны в подстрекательстве к бунтам («во вред королю и миру в его королевстве»), что те «ищут войн и скандалов», и что всем их вассалам и тем, кто живет на их территориях, запрещено под страхом сурового наказания отвечать на их призывы к оружию[2305]. Эти сообщения, наконец, распространились по всей стране, но поношения продолжались и постоянно усиливались в объеме и содержании. В конце концов, это стало настолько распространенным и неослабевающим, что король, для того чтобы притушить скандал, пошел на беспрецедентный в анналах Испании шаг.