Но Паленсия еще кое-что говорит о развитии конфликта в Кордове, и эта дополнительная информация связана с религиозным поведением конверсо. Марраны Кордовы, говорит он, заключили сделку с Алонсо де Агиларом; они снабдили его средствами для оплаты его расходов по содержанию дома и большого жалования для его солдат, включая кавалерию из трехсот всадников, которую они сами наняли для него[2420]. Затем, поощренные этим, они уже не считали необходимым исполнять свои еврейские обряды втайне. «Теперь они бахвалились публичной профанацией вещей, что раньше многие из них тщательно старались делать секретно»[2421].
Под «публичной профанацией» Паленсия явно понимал приписываемое марранам проявление неуважения и пренебрежения к католической вере путем открытого исполнения еврейских обрядов; и все это потому, что они пользовались поддержкой Алонсо де Агилара и его обещанием помогать им. Может ли это быть правдой? В момент, когда агитация против них достигла новых высот, а их безопасность стала столь ненадежной, что им пришлось потратить крупные суммы денег для обеспечения своей защиты, посмели бы они вести себя так провокационно, чтобы раздуть еще большую вражду к себе и таким образом усилить угрожающую опасность? И все это после того, что случилось в Толедо всего шесть лет тому назад, а в Кармоне за пять лет до того? Такое предположение лишено смысла. Гораздо более правдоподобным будет сказать, что мы снова слышим претензии, предъявляемые антимарранскими силами для оправдания тщательно подготавливаемой кровавой бани конверсо города.
Ужасное нападение на марранов в Кордове состоялось 16 марта 1473 г.[2422] По словам Паленсии, его спровоцировал Пачеко, который «хитро использовал некоторых кабальеро Кордовы, чтобы подбросить сухие дрова в костер «раздора». Сторонники Пачеко, говорит он, составили план привлечь большинство «старых христиан» на антимарранскую сторону. Они создали благотворительную организацию, которая, тем не менее, ставила «партийное» условие, что ни один «новый христианин» не будет допущен в их ряды. Перед многими «старыми христианами» не стояло никаких препятствий для вступления в организацию, в то время как для других она явно служила приманкой. «Всего за несколько дней, — говорит Паленсия, — организация набрала множество членов», и он отмечает, что некий кузнец завоевал «особый авторитет среди других членов своей безжалостной ненавистью к конверсо», так что «то, что он восхвалял, считалось, безусловно, достойным похвалы, а то, что он поносил, — самым постыдным»[2423].
Таким образом, это была антимарранская организация, руководимая непримиримыми врагами марранов и, несомненно, движимая страстным желанием ударить по марранам как можно больнее. Логично предположить, что человек, который стал таким влиятельным в организации только благодаря своей необузданной антимарранской агитации, будет искать пути к усилению своих позиций путем какой-нибудь яркой антимарранской акции. Он, совершенно очевидно, искал случая устроить бойню марранов Кордовы или раздавить их другим путем, для чего старался создать провокационную ситуацию, которая заставит «старых христиан» атаковать «новых». Для этой цели он и его соратники во главе организации проводили еженедельную процессию, в ходе которой ее члены несли статую Девы Марии по некоторым улицам, населенным конверсо. Выбор маршрута вполне мог быть сделан по зловещему умыслу. В любом случае это служило целям кузнеца и его друзей.
Однажды, 16 марта 1473 г., когда процессия проходила через квартал конверсо, кто-то якобы вылил из окна своего дома грязную жидкость прямо на статую Святой Девы. Позже было сообщено, что жидкостью была моча и что ее вылила девочка в возрасте от восьми до десяти лет. Ни одна из этих деталей не может быть принята как достоверный факт, потому что никто не мог в поднявшейся суматохе определить, что произошло на самом деле. Слухи, обогащенные буйной фантазией, наверняка, были одним из главных источников имеющегося у нас отчета об этом инциденте. Кузнец же, не сделав попытки выяснить, что произошло на самом деле, объявил конверсо ответственными за это преступление и призвал толпу отомстить за поруганную честь Девы. Немедленно последовавшая атака всячески указывает на то, что она была спланирована, а может быть, также и приведший к ней инцидент.
Паленсия, тем не менее, верил в то, что все происшедшее в тот день в Кордове было плачевным эпизодом, который лидеры процессии использовали в своих целях. Это кузнец, — сказал он, — заявил, что жидкость, вылитая на статую Девы, была мочой и что конверсо были ответственны за этот акт[2424]. Паленсия, который тщательно выбирал слова, хотел сказать, что толпу, ведомую плебеями, к которым сам он испытывал почти безграничное отвращение, можно было ложными обвинениями подбить на самые отвратительные преступления. Он хотел показать, что для кузнеца и его сторонников не было нужды выяснять, что произошло, была ли жидкость мочой или водой, и было ли это сделано случайно или намеренно. Они объявили это, как хотели: демонстративным отвращением к святой религии со стороны гнусных еретиков. Так очевидно невинное действие было представлено как омерзительное преступление. Если Паленсия был прав, этот инцидент, как и другие действия, будучи ложно истолкованными, в глазах мнительных людей также могут быть восприняты как отвратительные преступления, еще раз подтверждающие, что конверсо являются «гнусными еретиками». Но какой бы ни была причина взрыва, в шуме и криках прозвучал, как говорит Паленсия, голос кузнеца: «Пойдем и отомстим за оскорбление религии этими подлыми врагами веры и милосердия!»[2425]
Окружившая кузнеца толпа, распаленная своим лидером, подожгла дома конверсо, но в этот момент произошло непредвиденное. Некий кабальеро по имени Торребланка, уважаемый как «старыми», так и «новыми христианами» за его «человечность и чистоту манер», попытался отвратить толпу под предводительством кузнеца от их злого намерения. Кузнец, или кто-то из его друзей, незамедлительно ударил кабальеро, и тот упал на землю раненным, но многие «старые христиане» пришли ему на помощь и встали против кузнеца и его соратников. То, что последовало за этим, было, по словам Паленсии, «отчаянной битвой, которая вскоре распространилась на весь город». Под конец кузнец и его сторонники бежали и нашли убежище в церкви Сан-Франсиско[2426].
Это событие показывает, что многие «старые христиане» вовсе не поддерживали цели этой «благотворительной организации», которая действовала под прикрытием «помощи бедным». То, что случилось во время процессии, открыло их глаза на ее истинные цели, а именно — спровоцировать нападение на конверсо и использовать членов организации для этой цели. Ее члены, представители всех слоев старохристианского населения, оказались бы обманным путем вовлечены в действия, поддерживаемые только непримиримыми противниками марранов, и таким образом поддержали бы их планы и злодеяния. Против этого встали те «старые христиане», которые пришли на помощь Торребланке, и, несомненно, в большинстве своем принадлежали к его социальному слою (низший слой аристократии и высший средний класс), и они убедительно продемонстрировали свои нормы поведения. Нет сомнения в том, что, если бы они сочли «новых христиан» еретиками, которые нагло исполняют еврейские обряды, они бы не защищали их так долго и так храбро, даже если бы и верили в то, что кузнец выдумал историю о моче, вылитой на статую Святой Девы. Мы отметили то же явление в Толедо, когда во время правления Перо Сармьенто некоторые «старые христиане» пытались помочь марранам, подвергшимся нападениям и оскорблениям, и еще раз в 1467 г., когда многие из них пришли на помощь «новым христианам» и предоставили им убежище во время беспорядков. Но ни тогда в Толедо, ни теперь в Кордове их сопротивление поджигателям войны не было достаточно сильным и решительным, чтобы противостоять мощному давлению последних. Это и объясняет то, что произошло на второй стадии волнений в Кордове.
2422
2423
Palencia,