Он действительно нашел эту линию, принял ее и таким образом сформировал благожелательное мнение о крещеных евреях, настолько благоприятное, что оно резко контрастировало с его критическим взглядом на еврейский народ. Более того, его позитивное мнение о крещеном еврее в общем плане заставило его смягчить, или заметно ограничить, его враждебные высказывания о еврейском народе. Так, ему пришлось модифицировать свое утверждение, что «все евреи осуждены навечно без прощения». Поскольку крещеные евреи были спасены от этой судьбы, вердикт не мог оставаться неизменным. Чтобы продолжать придерживаться его, Оропеса не раз был вынужден прибегать к объяснениям. Ему приходилось пояснять, что он не имел в виду всех евреев, а только их определенную часть. Под термином «евреи» он понимал тех, кто оставался евреем до конца своей жизни.
Определив заново вердикт проклятия, Оропеса мог предвидеть, что «Бог всегда обратит некоторых евреев в веру», т. е. тех, которых «Он с самого начала хотел обратить, так, чтобы они перешли в принадлежность к Его народу». Но это относится не только к будущему, ибо «некоторое количество» евреев, говорит он, были обращены в христианство в далеком и недавнем прошлом — то есть с основания Церкви и до нашего времени[2717]. А термин «некоторое количество» вовсе не означает «малое количество», это ясно из ряда других утверждений Оропесы по этому поводу, потому что он неоднократно говорил о том, что обращенных из иудаизма было много, если и не относительно, то, по крайней мере, в абсолютных цифрах. Ни в коем случае количество их не было «несущественным», как кое-кто мог бы подумать.
И действительно, говорит Оропеса, «многие евреи, которые размышляли над пророчествами» как до Страстей, так и после Воскресения, «пришли к Христу» и, следуя Его наставлениям, заложили фундамент здания веры.
Они стали членами родившейся Церкви, составили большинство из тысяч обращенных, которые крестились в ответ на призыв Петра. Более того, этот «приход [евреев] ко Христу» не был ограничен определенными обстоятельствами, как то: специфическими событиями, периодами и т. д., но представил собой непрерывное движение, начиная с Явления Христа. Евреи, говорит Оропеса, «всегда обращались в христианство» (в прошлом), они продолжают это делать (по сей день), и многие из них будут непрерывно обращаться (в будущем), процесс, который будет продолжаться «до конца дней, когда все они, до последнего, станут христианами»[2718]. Представив картину, которая ясно говорит о безостановочном потоке евреев, переходящих в христианство, о важнейшей роли, которую они сыграли в строительстве Церкви, о широкомасштабном крещении евреев и, превыше всего, о «конце» как о кульминационном процессе, а не, как было принято думать, достижении его главных целей, Оропеса обнажает четкие следы влияния защитников конверсо на его взгляды.
При всем этом мы тем не менее не можем игнорировать различия между его и их позициями по этому вопросу. Мы видели, как Торкемада пытался подорвать утверждение, что только «немногие евреи» обратились в христианство со времени его основания и до поколения самого Торкемады, и только их «остатки» будут спасены при Втором пришествии Христа. Мы также видели, как Картахена (и Докладчик) пересмотрели концепцию окончательного крещения, подчеркивая, что евреи будут обращены в больших количествах не только во время конца, но еще и до него, когда все оставшиеся евреи будут крещены. Оропеса, как мы видели, принял эти ревизии. Он признал, что евреи пришли толпами к вере не только в древние, но и в более поздние времена, и что они продолжают приходить ежедневно. Но, в отличие от Торкемады, который подчеркивал слова Павла, что «все евреи будут спасены», Оропеса не мог недооценивать предсказания Павла, что просто «остатки» Израиля будут спасены. Он явно должен был скоординировать утверждение Павла со своим взглядом на еврейское крещение его собственного времени, которое ни в коем случае не было незначительным, и пришел к объяснению, что слово «остатки» было использовано Апостолом в переносном смысле. В сравнении с массами, которые остались необращенными (и, как следствие, лишенными спасения), крестившиеся евреи, как бы ни было велико их количество в абсолютных цифрах, выглядели просто как «остаток»[2719]. И, конечно, для этого «впечатления» было основание, потому что, помня обо всех прошлых поколениях, ясно, что только меньшинство евреев — и действительно, только незначительное меньшинство — было спасено обращением в христианство, в то время как подавляющее большинство было обречено на вечное проклятие. Таким образом, подойдя близко к позиции конверсо в этом специфическом моменте, Оропеса тоже подтвердил традиционную христианскую точку зрения.
Несомненно, его мнение о крещеных евреях и важном месте, занимаемом ими в структуре Церкви, не могло быть сформировано, если бы он не считал их преданными христианами, полными верованиями и идеалами христианства. И все же, когда он подходит к ответу на вопрос, что привело этих бывших иудеев к Церкви, он дает нам понять, что только первые обращенные, т. е. те, которые пришли к Христу до «рабства» (т. е. до разрушения Иерусалима римлянами), присоединились к Церкви исключительно в результате революции, происшедшей в их духовной жизни, в то время как евреи, превратившиеся в христиан позже (а именно, подавляющее большинство конверсо), не сделали бы этого, если бы их не заставили креститься судами и преследованиями[2720]. Оропеса не говорит, что они присоединились к христианству только для того, чтобы избавиться от лишений, и, следовательно, их крещение было изначально фальшивым. Он говорит, что, благодаря их исключительным страданиям, они решили обдумать значение христианства, и тогда они увидели свет и были освещены этим светом веры[2721]. Означает ли это, что тяготы «рабства» были обрушены на евреев не только как наказание, но и для того, чтобы служить цели Бога спасти тех, кому было предназначено спастись?[2722] Утверждения Оропесы могут подразумевать эту мысль, но только как ссылку на Божью волю, потому что нет никакого указания на то, что он поддерживал идею о заранее задуманных гонениях, чтобы побудить евреев креститься. Когда он настаивал на сегрегации между евреями и христианами, он действительно верил в серьезность опасности, которую евреи несут христианскому миру. Разумеется, он выдвигал различные соображения, основанные на разных христианских источниках, но всегда, приводя их, каким-то образом приходил к тем же заключениям. Но не Оропеса был тем, кто комбинировал эти взгляды и прорывал им каналы, чтобы свести их в единый поток. В этом, как и в других моментах, он четко следовал генеральной линии мышления и политики Церкви, сформулированной столетиями изощренного теоретизирования над различными аспектами еврейской проблемы.
Что за христианин этот крещеный еврей? Обсуждая этот вопрос, Оропеса вновь вторит Торкемаде и Картахене. «Те, кто обратились из еврейского народа, — говорит он, — лучше подходят и способны принести большую пользу Церкви, чем те, кто обратились из язычников», — и это при условии, что и те, и другие обратились в христианство «искренне и на равных условиях»[2723]. Это то, что подтверждают Святые Отцы, в особенности комментатор Николай де Лира, а причины увидеть несложно. «Поддерживаемые дисциплиной Закона и Пророков… они больше подходят для рядов Церкви и правления Божьего народа, чем те, у кого никогда не было такого опыта». Это можно увидеть у Петра и Павла, которых де Лира представляет в качестве примеров таких обращенных, а «также у многих других, древних и современных (т. е. «евреев, крещенных в наше время»), которые оказали благотворное воздействие на Церковь примерами их жизней, так же как и доктринами, изложенными в их писаниях»[2724]. Нет сомнения, что Оропеса имел в виду Алонсо де Картахену и Хуана де Торкемаду.