Как и Картахена, Торкемада и Докладчик, Оропеса подчеркивал, что волнения возникали из зависти к марранам, которую испытывали некоторые злобные «старые христиане». Эта зависть породила кипучую ненависть, ведущую к ужасающей кампании клеветы, породившей, в свою очередь, исключительное насилие, выражавшееся в грабежах, пытках и кровопролитии. Но, добавляет Оропеса, все эти отвратительные действия не были результатом одной лишь ненависти и злобы[2781]. Их побуждением были также определенные чаяния и амбиции, томившиеся в сердцах врагов марранов. По словам Оропесы, «этими людьми двигала жажда богатства или же тщеславие, и уж наверняка — их конкретные интересы»[2782]. То, к чему они действительно стремились, ни в коем случае не ограничивалось смещением конверсо с их постов, они хотели заполучить эти посты для себя, чтобы наслаждаться благами, которые те приносят. Они, как твари в пророчестве Иезекииля (34:17–29), которые не только хотят вытеснить Божье стадо с зеленых пастбищ, где оно пасется, но и захватить себе все пажити. Словом, то, чего хотят эти люди, — это просто узурпация всех благ Церкви только для самих себя[2783].
Это обвинение противников конверсо не менее сурово, чем критика, которую Докладчик, Торкемада и Монтальво обрушили на них двенадцатью годами ранее. Но другие порицания и претензии Оропесы выглядят еще более крайними. Касаясь всевозможных «законодательных» мер, предпринятых и предложенных противниками марранов, он говорит, что для их оправдания они нагромоздили доводы, якобы основанные на законе[2784]. Оропеса делает все возможное, чтобы продемонстрировать лживость, беспочвенность и абсурдность этих доводов. Но все это он делает не для того, чтобы убедить своих упрямых оппонентов — на это он и не надеется. Поскольку правда известна им и они намеренно и открыто ее игнорируют, они всегда будут обходить любую демонстрацию правды, чтобы подтвердить свои измышления. «Их можно победить или заткнуть им рот, — говорит Оропеса, — но невозможно заставить их признать свои ошибки», или даже исправить свои ложные убеждения. Вотще указывать им на канонический закон, католическую догму или даже на сами Священные Евангелия в попытке показать им, что они ошибаются. Можно, к примеру, доказать, что неофиты, о которых говорил апостол Павел, были обращенными не из иудаизма, а из язычества, но они будут продолжать громогласно утверждать, что «все те, кто обратились из иудаизма, и есть те, которых Апостол назвал неофитами; они должны навечно принадлежать к этой категории и как таковые подчиняться декрету Апостола, который запретил посвящать их в духовный сан»[2785].
Что делать с этими врагами правды, которые с такой наглостью отвергают любой святой авторитет, всякое безусловное доказательство и демонстрацию какой бы то ни было претензии? Начать с того, говорит Оропеса, что «заставить их замолчать!»[2786]. Их агитация должна быть остановлена приказом Церкви. «Ибо до тех пор, пока эти бешеные твари продолжают свою кампанию внутри Церкви, не станет возможным добиться мира или положить конец ссорам и остановить их притязания», которые возникают в Ней. «Не прекратятся ни ревность, ни вражда, ни угнетения простодушных, малых и бессильных», не исчезнут и опасные заблуждения, которые они распространяют в рядах верующих — заблуждения, которые «подорвут единство Церкви и разрушат милосердие верующих в Нее»[2787].
Но одно лишь нанесение упреждающего удара запрещением клеветнической агитации не удовлетворяет Оропесу. До тех пор, пока эти клеветники занимают командные посты в Церкви, говорит он, они всегда найдут пути нанести дальнейший ущерб, даже если их кампания окажется формально подавленной. Поэтому он предлагает сделать им то, что они хотят сделать марранам. «Их нужно выкинуть вон из пажитей Церкви», и под этим он подразумевает, прежде всего, все церковные должности и бенефиции, занимаемые этими «скверными людьми». Эти средства и посты «должны быть распределены между смиренными людьми… не выказывая предпочтение кому-либо… и без предпочтения какой-либо нации или расы». Но «тем, кто поражены пагубой зависти и раздуты ветром амбиций, не должно быть позволено занимать должности и бенефиции пастырства или правления любого сорта, поскольку они воры и грабители, а также заразные твари, которых Христос изгнал и удалил из своего стада»[2788]. Эти последние слова указывают на степень решительной, в представлении Оропесы, меры. Он считал необходимым для установления мира в Церкви изгнать хулителей марранов и адвокатов их унижения и сделать с ними то, что те хотят сделать с марранами, — выбросить вон из христианского общества. Он предложил запретить всякий контакт с ними и объявить им анафему как еретикам и раскольникам, которые угрожают самому существованию Церкви. И в согласии с советом и увещеваниями св. Иоанна Златоуста, Оропеса прямо говорит:
Мы должны уничтожить этих заразных тварей и отсечь их головы, потому что только тогда те, кто обитают в степях христианской веры и в полесьях духовенства, смогут спать в спокойствии. Ибо только тогда успокоятся в них волнения, прекратятся угнетения, исчезнут заблуждения; шероховатости сгладятся, а кривизна спрямится.[2789]
Сигуэнса написал, что Оропеса нашел «много недостатков» как у «старых», так и у «новых христиан»; а обобщая взгляды Оропесы на обе группы, он сказал: «Те (unos) [т. е. «старые христиане»] и другие (otros) [т. е. «новые христиане»] грешили зловредностью и непостоянством в вере. Последние страдали не без вины, а другие заслуживали сурового наказания за их высокомерие, а также за их амбиции»[2790].
Как мы видим, Сигуэнса пытался найти равновесие между нареканиями Оропесы в адрес конверсо и его порицанием «старых христиан». Мы такого равновесия у Оропесы не находим. Возможно, Сигуэнса, в страхе перед инквизицией, не хотел изобразить великого лидера своего ордена стойким защитником «новых христиан» и резким критиком их хулителей, но именно таким и был Оропеса. При внимательном анализе содержания его книги и его деятельности в этом вопросе иного мнения быть не может[2791].
Передавая нам неверное впечатление о содержании и основном направлении аргументов Оропесы, Сигуэнса тщательно и осторожно выбирал слова. Как мы заметили, он употреблял по отношению к «новым христианам» те же термины, что и по отношению к «старым» («unos» и «otros»), вменяя многое в вину каждой из этих групп в целом. Менендес-и-Пелайо, который не читал Lumen, безоговорочно принял суждение Сигуэнсы. Вслед за утверждением иеронимитского историка он говорит, что заключение Оропесы было следующим: «Старые христиане» (в целом!) виновны в бесстыдстве и подлости, а «новые христиане» (опять в целом!) — в злонамеренности и непостоянстве в вере»[2792]. Но Оропеса никогда не обвинял ни одну из этих групп ни в чем из вышеуказанного.
Не находим мы в Lumen и подтверждения всех этих пороков, которые, согласно Сигуэнсе, Оропеса нашел в критикуемых им группах. Он действительно считал преследователей марранов «наглыми», «безответственными» и «подлыми» (на самом деле он описывает их и в гораздо более сильных выражениях), но нигде он не применяет к заблуждающимся марранам такие определения, как «зловредные» и «непостоянные в вере». Последнее определение в особенности предполагает ересь, постоянное возвращение к прежнему и религиозную измену. Но вовсе не так судит Оропеса о большинстве конверсо, имеющих те или иные отклонения.
2791
К этому относится замечание Диаса-и-Диаса (