Теперь мы обращаемся к документам антимарранского движения, относящимся к середине века, а для начала сосредоточимся на их утверждениях по поводу религиозной позиции марранов. Здесь заметны повторяющиеся претензии к конверсо в том, что они в большинстве своем являются тайными евреями, приверженными еврейским верованиям и обрядам. Мы находим также сопровождающую это утверждение теорию, касающуюся мотивов и истоков марранского подпольного иудаизма в Испании.
Едва ли могут быть разногласия по этому конкретному поводу. Все прекрасно знают, что причинами для массового обращения евреев в христианство была угроза резни погромщиками (1391 г.) и опасность остаться без пищи и крова (вслед за законами 1412 г.). Таким образом, те, кто крестился под угрозой голода или смерти, были на самом деле крещены насильно, и они явили собой большинство евреев, пришедших в христианство в те годы (1391–1418). Тем не менее даже то меньшинство, которое не подходит под эту классификацию, находилось в основном под серьезным давлением. Когда кое-кто из богатых не видел пути к сохранению своего богатства или больших доходов, оставаясь при этом евреем, крещение было для него не желанной целью, а меньшим злом, чем жизнь в бедности. И другие евреи, которые тоже пришли к ощущению, что еврейская жизнь безнадежна, приняли христианство, но не из любви к нему, а как поверженная армия, которая складывает оружие, не видя смысла в продолжении сопротивления. Так, это меньшинство крестилось вроде бы не насильно, но, по существу, отнюдь не по доброй воле.
Таковы были причины движения обращения, которые в течение трех десятилетий перевели в христианство сотни тысяч испанских евреев. В другом месте мы говорили о религиозном кризисе, охватившем еврейскую мысль того времени и, несомненно, облегчившую процесс крещения[2905]. Однако мы также прояснили, что в той мере, в которой это касалось еврейских масс, кризис был напрямую вызван социальной ситуацией и ни в коем случае сам по себе не мог привести к широкомасштабному переходу евреев в христианство. Он, как мы отметили, играл роль в ускорении ассимиляции обращенных 1391 и 1412 гг., но не имел ничего общего с главными причинами изначального обращения.
Эти причины, которые предположительно осознавались и христианами, и евреями Испании, без малейших затруднений игнорировались врагами и хулителями конверсо. Так, если мы верим теориям Гарсии, главного критика марранов в середине XV в., то в Испании не было ни резни 1391 г., ни законов 1412 г., и таким образом испанские евреи никогда не должны были выбирать между смертью и крещением. Стало быть, те, которые пожелали креститься, вовсе не были вынуждены это делать и, соответственно, перешли в христианство по доброй воле. Тем не менее этот выбор был ими сделан не из предпочтения христианства, а из ненависти к нему и его преданным последователям.
Гарсия должен был понимать, что представление такого мотива для массового перехода евреев в христианство и, соответственно, рождения марранизма в Испании покажется крайне невероятным для любого здравомыслящего человека и что такое утверждение будет встречено саркастическим вопросом: зачем евреям добровольно переходить в религию, которую они так ненавидят и презирают? Ответ Маркильоса, как мы видели, заключался в том, что евреи перешли в христианство, чтобы доминировать в христианском мире. В их планы входило захватить христианское общество и командные позиции в нем изнутри, а затем эксплуатировать христианские массы до их полного истощения. Наконец, когда эти массы рухнут, их вера исчезнет вместе с ними, и тогда иудаизм достигнет триумфальной победы над ненавистной христианской религией.
У Маркильоса не вызывало никаких затруднений связать эти утверждения с обвинением большинства марранов в иудействовании. Поскольку евреи обратились в христианство, исходя из чисто еврейских целей, их крещение было только механическим актом, не изменившим их религиозных настроений. Они оставались преданными иудаизму после крещения в той же мере, в которой были до него, за исключением того, что теперь они практиковали иудаизм тайно, вместо того чтобы делать это открыто. Их христианство служило им маской, скрывающей их истинное лицо, — предпосылка успеха их плана.
Всякая ложная теория, завоевывающая популярность, содержит элементы, ошибочность которых трудно обнаружить. Теория Гарсии не была исключением, но думается, что ложность хотя бы одного из ее элементов бросается в глаза. Ибо утверждение того, что евреи добровольно обратились в христианство, чтобы втайне жить по-еврейски, несет в себе вопиющее противоречие в терминологии. Разумеется, если марраны были насильственно обращенными, которые стремились к тайному исполнению Заповедей, они могли бы рассматриваться как настоящие евреи, поскольку еврейский Закон и традиция относятся терпимо к нарушению Закона под угрозой силы, но если они обратились добровольно и «служат чужому Богу» по своей воле, они рассматриваются евреями как вероотступники, и никакое позитивное намерение не может оправдать их поведение и позволить им считаться евреями. Конечно, все это разграничение чисто воображаемое, потому что никакой еврей не может считаться одновременно верным Завету и его добровольным осквернителем. Даже если бы нашелся еврей, который по любой странной причине вел бы себя подобным образом, то такой взгляд никак не мог быть навязан, поддержан и приведен в жизнь массой народа. При этом число испанских евреев, обращенных в христианство, измерялось сотнями тысяч.
То, что подобная теория, столь откровенно непоследовательная, так открыто противоречащая еврейскому закону и по-настоящему бессмысленная с любой точки зрения, могла быть выдвинута врагами марранов, показывает, насколько извращены были и их мышление, и понятия христианской аудитории, к которой эти нелепости были обращены. Агитаторы, несомненно, верили в то, что эта публика примет их фантастическое представление антихристианских целей марранов, равно как и их рассказ о происхождении марранизма в христианской Испании. Поэтому они часто повторяли эти россказни, обильно уснащенные дополнительными бреднями, которым верили точно так же.
Но абсурдные утверждения, касающиеся общественных дел, обычно придумываются для того, чтобы служить определенным нуждам, а именно таким и был случай со сфабрикованными россказнями о корнях марранизма. Эти лгуны чувствовали необходимость освободить «старых христиан» от ответственности за насильственные массовые крещения и в то же время с удвоенной силой убедить их, что евреи крестились не только неискренне, но еще и злонамеренно. Таким путем все моральные преграды были убраны с пути, ведущего к наказанию обвиненных. Все, что требовалось теперь, так это предоставить какую-нибудь информацию в поддержку утверждения, что марраны являются евреями, и такая информация могла предположительно быть предоставлена обычаями иудействующих, по-прежнему находящихся среди конверсо. То, что этих иудействующих было очень мало, число их постоянно уменьшалось, и то, что их обычаи становились все более рудиментарными, не имело в данном случае особого значения. Вышеупомянутые теории о происхождении марранизма, его целях, а главное — о двойной жизни марранов, то есть тот факт, что они якобы тайно исповедовали иудаизм, подготовили почву для принятия взгляда, что почти все марраны были иудействующими.
Если теория об истоках марранизма, его актуальных планах и окончательных целях была построена не на чём ином, как на абсурдном мифе, то свидетельство, представленное для доказательства ее реального существования, основывалось на не меньших нелепостях. Это абсолютно очевидно из того, как представлены религиозные взгляды марранов их противниками в «Толедском статуте» (в начале их кампании против марранской «ереси»). Трудно поверить, что авторы Статута не знали, что нет ничего более чуждого иудаизму, чем любая форма идолопоклонства или какая-либо теория, постулирующая двоебожество. Представляя такие взгляды как типичные для марранов или указывающие на их религиозные идеи, авторы Статута явно полагались на невежество своей аудитории и ее слепую ненависть к марранам, которые позволят им поверить в любую, самую смехотворную и гротескную чушь против них.