Огромный вклад в распространение этих верований внесла бешеная кампания, которую вел в Кастилии хитрый агитатор-францисканец Алонсо де Эспина. Он, как мы видели, нападал на конверсо прямо (называя их евреями) и косвенно (приписывая евреям самые чудовищные обычаи). При этом, очерняя евреев как только возможно, Эспина делал неменьшие усилия, чтобы определить конверсо евреями. Для того чтобы подтвердить такую идентификацию и оценку евреев и конверсо, он указывал, основываясь на толедских расследованиях, на многие обычаи, общие для обеих групп. Он, тем не менее, хотел усилить доверие к результатам этих расследований трудно добываемыми свидетельствами, поэтому сконцентрировался на доказательствах одного из обвинений расследования, а именно на том, что конверсо практикуют обрезание, что более, чем любой другой пример, продемонстрирует, как он думал, еврейство марранов.
Мы уже показали, как его заявления на этот счет были отвергнуты не только еврейскими и марранскими источниками, но и неопровержимыми свидетельствами «старых христиан» по этому поводу. Эспина, тем не менее, продолжал повторять то же самое, несомненно веря в то, что сила повторения производит эффект убедительного свидетельства и в конце концов внедрит в сознание людей убеждение в том, что конверсо практикуют обрезание. Поскольку это было единственным обвинением против иудействующих, выдвинутым Эспиной на основе его собственных «обнаружений», и поскольку его свидетельским показаниям был придан такой вес, стоит рассмотреть несомненные свидетельства из отчетов об определенных событиях.
В 1449 г., во время бунта Сармьенто, мятежники повесили тела нескольких конверсо, убитых ими в стычке с силами «новых христиан». Тела были повешены на центральной площади города, чтобы выставить их напоказ публике. Среди убитых и повешенных был лидер толедских марранов, Хуан де Сибдад, о религиозном укладе которого мы узнали лишь спустя много лет после мятежа. Только тогда мы узнали, что под влиянием смерти Хуана некоторые из его потомков покинули Испанию, переехав в другую страну, где открыто жили как евреи. В свете того, что они пережили, такое поведение потомков де Сибдада, конечно, не удивительно. Однако из этого факта толедцы вывели, что не только родственники Хуана были подпольными евреями, но и сам Хуан де Сибдад. Эта дедукция была, разумеется, абсолютно несостоятельной, но она показывает, насколько толедские лидеры жаждали доказать, что лидер марранов был иудействующим. Излишне говорить, что, если бы они нашли на его теле или на телах его повешенных товарищей какие-либо следы обрезания, они поспешили бы указать на этот факт как свидетельство иудаизма повешенных конверсо, несмотря на то что это могло доказать только иудаизм их родителей, однако и такого свидетельства не было найдено.
Мы можем также заметить, что в 1449 г. несколько марранов были посланы на костер церковным трибуналом Толедо, а лидер мятежа Гарсия пытался оправдать эти казни якобы приверженностью марранов иудаизму. Он, конечно, использовал бы любой признак, любой симптом для поддержки этого голословного утверждения, но он не мог сказать, что сожженные марраны были обрезаны.
Аналогично в 1467 г. глава конверсо Фернандо де ла Торре и его брат Альваро, рехидор, были повешены в Толедо во время беспорядков того года, их обнаженные тела, как и тела их предшественников, выставлены на обозрение на центральной площади. И в этом случае толедцы искали какое-нибудь свидетельство, могущее доказать, что повешенные лидеры были иудействующими, и, следовательно, мы можем заключить, что толедцы не умолчали бы о факте, что те были обрезаны.
Невозможно было выдвинуть такое обвинение и против марранов, убитых в Сьюдад-Реаль, в Толедо в 1467 г. или в Кордове в 1449 г. В особенности в Кордове, где враги марранов громогласно обвинили их в иудаизме, будучи очень заинтересованы в обосновании своих утверждений. Во время большого погрома в этом городе погибли многие марраны. Многие их тела попали в руки врагов, которые не замедлили бы обнародовать факт обрезания, если бы он имел место. Однако снова не было никакого упоминания о подобном свидетельстве. Ибо ни в Кордове, ни в других местах, где марраны были убиты, повешены или раздеты догола, как те, что были убиты между Севильей и Пальмой, не нашлось ни одного свидетельства в пользу утверждения клеветников о том, что убитые были обрезаны.
Это, конечно, аргумент ex silentio (лат. довод, почерпнутый из умолчания), но в данном случае, учитывая обстоятельства, он весом, силен и приемлем, как любое свидетельство. Более того, он полностью соответствует показаниям евреев и марранов, данным по этому поводу expressis verbis (лат. напрямую)[2906]. Таким образом, мы можем спокойно отбросить все утверждения о практике обрезания среди марранов. Наш вывод гласит, что обрезание было очень редким явлением, настолько редким, что полностью укладывается во мнение, сформированное нами о толедском расследовании ереси марранов. Общий результат нашего анализа этих обвинений тот, что они были либо абсурдными, либо основанными на очень хилых свидетельствах или на полном отсутствии таковых (только на «общеизвестности»), либо полностью отвергнутыми другими источниками, чья достоверность не может быть подвергнута сомнению. Только немногие из них были просто сильнейшим преувеличением фактов, которые можно было отнести к незначительной группе иудействующих, чье существование в Испании в пятидесятые годы, и даже позднее, не следует отрицать.
Однако если Эспина не сумел доказать исполнение марранами еврейского закона, то он преуспел в распространении по всей Испании веры в то, что евреи продолжают совершать дьявольские зверства против своих старохристианских соседей. Ему также удалось распространить то же обвинение и на конверсо. Мы имеем в виду мифы о еврейских религиозных преступлениях, таких как ритуальное убийство, осквернение причастия и попытки евреев убить массу христиан различными способами, включая черную магию. Мы должны отметить, что отчет Pesquisa нашел, что трудно или невозможно включить эти поклепы в число предполагаемых преступлений марранов, поэтому он только сослался на возможность, что некоторые марраны были замешаны в осквернении просфор. Эспина не пошел дальше этого намека в том, что касалось конверсо, но обыгрывал преступление осквернения причастия, чтобы представить это распространенным среди евреев, а в конце концов, и среди конверсо тоже, поскольку он продолжал подчеркивать, что последние — не что иное, как неразличимые близнецы евреев. Таким образом, он достиг своей цели: нанести удар по всему «еврейскому» конгломерату.
Стратегия Эспина показала себя весьма эффективной. В отчете арбитражного комитета о состоянии нации, представленном в 1465 г. королю Энрике IV, утверждалось, что осквернение тела Христова было обычаем евреев, а некоторые «плохие христиане» — намек на конверсо — помогали им в этом. Тремя годами позже, в 1468 г., евреи города Сепульведа были обвинены в ритуальном убийстве. Процесс закончился в 1471 г. осуждением и казнью обвиняемых (впервые в испанской истории)[2907]. Более того, в 1490 г. инквизиция обвинила и евреев, и марранов в совместной подготовке к уничтожению всех христиан с помощью колдовства при использовании человеческого сердца и осквернении святого причастия. На этот раз марранам приписано то, что они использовали оскверненную просфору и сердце христианского ребенка, распятого в Страстную Пятницу[2908]. Можно было бы подумать, что на подобное измышление, не говоря уже о том, чтобы настаивать на нем, способна только группа умалишенных. Однако это обвинение организовал, осуществил и провозгласил правдивым высший церковный трибунал Испании. Восемь человек были казнены, а ребенка родом из одного из трех предполагаемых мест, который никогда никуда не исчезал и вообще не был опознан, объявили замученным возле города Ла-Гуардия, и вскоре множество людей признало его святым. Как могло такое произойти в Кастилии, которая никогда еще не становилась жертвой подобной дикой бессмыслицы? Это могло случиться, потому что социальная атмосфера страны была подготовлена к этому кампанией Эспины.