То, что столь многие ученые и историки недавнего времени приняли утверждения Эспины как заслуживающие доверия и отражающие жизнь марранов, может быть частично отнесено на счет антиеврейского настроения отнюдь не немногих, пусть даже разборчивых и наблюдательных, исследователей. Однако в какой-то мере объяснение этому может лежать в определенных обстоятельствах, относящихся к обсуждаемому вопросу: еврейские источники о марранах игнорировались или неверно понимались, свидетельства марранов были похоронены в архивах, а самые важные документы предшественников Эспины (т. е. сеятелей ненависти, вроде Гарсии) также не были известны большинству историков. При этих обстоятельствах Fortalitium Эспины — или его части о «новых христианах» — выглядел богатым источником информации, а поскольку считалось, что Эспина сам был марраном, то и достоверным источником. Сегодня, конечно, мы знаем много больше. Мы знаем, что Эспина не был «новым христианином» и не мог знать жизнь марранов изнутри, знаем, чего на самом деле стоит отчет Pesquisa, на каких данных он основывался, знаем также, что его другие сведения базировались на слухах, клевете, фактически на самых топорных созданных в Средневековье мифах против евреев и их верований. А главное, мы знаем, что он был переполнен тем типом ненависти, который постоянно призывает к мстительности и ни перед чем не остановится. Такая ненависть горела в Гарсии, в авторах Петиции и Статута, в проанализированных нами сатирах и в анонимных антимарранских Coplas[2909]. Мы рассматриваем все это как свидетельства, не заслуживающие доверия, — наиболее снисходительное и сдержанное определение, которое мы готовы применить.
Наше резюме источников XV в., относящихся к религиозным позициям марранов, предоставляет, как мы полагаем, адекватную почву для того, чтобы прийти к окончательному заключению. Литература двух из трех групп, вовлеченных в дискуссию (т. е. еврейского и марранского происхождения), представляет четкое свидетельство против утверждения, что в марранском лагере существовало широкое движение иудействования. Свидетельства обеих групп настолько гармонируют друг с другом, что трудно найти какое-либо несоответствие между ними. Они согласны в том, что христианизация марранов была фактом как в теории, так и на практике. Далее они согласны также и в том, что поколение середины века было уже настолько пропитано христианством, что не имело ни знания еврейской религии, ни интереса к ее предписаниям. Они сошлись и во мнении, что иудействующие представляли собой скукоживающиеся остатки, не имеющие влияния, и претензии к марранам по этому поводу были мотивированы нерелигиозными побуждениями. Эти две группы источников — еврейская и новохристианская — по-разному оценивали причины этих побуждений, но обе с ясностью пришли к выводу, что для основания инквизиции не было религиозного оправдания.
Что касается работ, созданных «старыми христианами» о религиозной позиции марранов, то мы видели, что некоторые из них, написанные такими людьми, как Барриентос и Монтальво, — людьми высоких достоинств в своей области, — рассматривали конверсо в целом как христиан и отвергли как дикое преувеличение утверждение о том, что большинство их были еретиками. Как и сами марраны, они свободно признавали возможное существование в Испании иудействующих, но не верили, что число их больше, чем весьма незначительное. Таким образом, во многих смыслах их позиция в этом вопросе была либо идентична позиции конверсо, либо весьма близка к ней, поэтому мы можем присоединить их свидетельства к тем, что представлены евреями и марранами.
Таким образом, остается только одна группа источников, которая поддерживает утверждение, что конверсо были иудействующими или укрывали в своей среде еврейское подполье, настолько развернутое, что могло представлять их большинство. Авторы этой единственной обвиняющей группы не могли равняться в интеллектуальном и моральном плане с авторами трех других групп источников — важное соображение для выбора этих источников как основы для нашего суждения. Однако, как мы уже отметили, существует еще одна причина, которая заставляет нас развенчивать антимарранские писания и, по существу, исключить их из группы отчетов, которые могут помочь нам определить религию марранов. Находящаяся в них в таком избытке ложь, доказанная и самоочевидная, дискредитирует их и тем самым дискредитирует их свидетельства. Мы неизбежно остаемся с информацией, предоставленной нам другими тремя группами источников, чье четкое свидетельство усилено природой противоположных утверждений.
II. Социально-экономические причины
Поскольку утверждения о марранской ереси оказались невероятно фантастическими и раздутыми, мы, безусловно, обязаны повсюду искать источники движения, продиктовавшего основание инквизиции. Конечно, лживые обвинения зачастую могут увеличить рост таких движений, но для того чтобы добиться по-настоящему заметного эффекта, они должны быть приемлемыми для больших людских масс, а эта приемлемость нуждается в наличии широко распространенной антипатии к опороченной группе. Не может быть сомнения в существовании в Испании такой антипатии к марранам, но прежде чем идти дальше, нужно определить ее природу и породившие ее причины. Мы, наверное, приблизимся к нашей цели, если с самого начала будем рассматривать эту антипатию как завуалированную враждебность, которая с помощью малейшей провокации может перейти в открытую вражду. Стало быть, мы ищем корни этого искреннего чувства, порождающего дискомфорт и негодование, которые все больше и больше раздражают, пока не приводят к взрыву. Чтобы распознать это чувство, давайте обратим внимание на другие претензии к марранам, или, точнее, на нерелигиозную критику их поведения, которая, как мы заметили, постоянно выражалась в антимарранской литературе того времени.
Прежде всего, сосредоточимся на социально-экономической критике, потому что сами марраны, как мы видели, постоянно подчеркивали, что враждебность к ним проистекала из зависти к их социальным и экономическим успехам. Таково было и мнение великих защитников конверсо — Докладчика, Картахены и частично Торкемады[2910]. В том же свете видели ситуацию и марранские историки Диего де Валера и Фернандо де Пульгар[2911]. Однако так думали не только марраны. Старохристианский историк Алонсо де Паленсия[2912] повторял взгляды Валеры и Пульгара, а такие старохристианские священнослужители, как Барриентос и Оропеса, заявляли, что социальная и экономическая ревность лежала в корне конфликта между группами, и она — причина зверств, учиненных над «новыми христианами»[2913].
Согласно этим утверждениям, именно социально-экономические, а не религиозные факторы питали атаки на конверсо. Те же самые выводы следуют практически из всех антимарранских текстов. Эти работы критикуют конверсо за приписываемые им социальные и экономические преступления так же часто, как и за якобы совершенные ими религиозные прегрешения. Более того, социально-экономические обвинения превосходят религиозные в ярости и мстительности.
Мы уже заметили, что до середины 1460-х гг., когда Эспина завершил свой Fortalitium, антимарранская литература редко обвиняла конверсо в религиозных преступлениях особо зверского характера. Тем не менее преступления, приписываемые им в экономической и социальной сферах, были именно такого бесчеловечного типа. Соответственно, претензии к ним в этих областях были более огульными и преувеличенными, чем религиозные обвинения, а сопутствующая им брань еще более непристойной и оскорбительной, чем что-либо иное в этой литературе. Мы неизбежно приходим к заключению, что социальная и экономическая деятельность конверсо вызывала более страстную и непримиримую ненависть, чем их предполагаемые религиозные прегрешения, и таким образом мы получаем некое доказательство того, что корнем вражды была «зависть».
2911
См. «Письмо к толедскому другу» Пульгара, где он неоднократно объясняет ненависть к марранам «жадностью» (
Вспышка насилия против марранов в Кордове (1473 г.) была, по мнению Валеры, вызвана «страшной завистью» к «очень богатым» «новым христианам» и надменным поведением конверсо, занимающих высокие административные должности, с помощью которых они приобрели свое богатство (см. Valera, «Докладная записка», изд. Carriazo, стр. 240). Также, рассказывая о погроме в Хаэне, он подчеркнул страсть погромщиков к грабежу как причину погромов и отвел от марранов все упреки (