Мы не знаем с точностью, какую роль в этом деле сыграл Манрике, толедский коррехидор. Тем не менее не может быть сомнения в том, что его роль была жизненно необходимой для успеха инквизиторского маневра. Гомес Манрике, несомненно, получил четкие приказы короля приветствовать инквизиторов и предоставить им возможную помощь. Ясно, что он как лояльный служащий сделал максимум для того, чтобы выполнить эти распоряжения. Итак, мы можем предположить, что он позволил инквизиторам расследовать предполагаемый заговор, основываясь на свидетельствах, полученных под пытками, и спешно вынес свои первые приговоры, несомненно, по религиозным обвинениям. В день Тела Христова, перед началом процессии, он повесил одного из осужденных конверсо, а через несколько дней — еще четырех. Затем он вдруг прекратил казни и заменил смертные приговоры относительно скромным штрафом, наложенным на каждого маррана Толедо. Рукопись сообщает нам, что он объяснил это тем, что, если бы он наказал всех виновных так, как они того заслуживали (т. е. казнил бы их всех), город бы обезлюдел[3384].
Поведение Манрике действительно загадочно. Если заговор был настолько разветвлен и охватывал всех марранов Толедо, а их намерением было то, что сказано — то есть убить инквизиторов и взбунтоваться против короля (а судя по нашему источнику, так якобы и было, потому что столь многие заслуживали казни) — кажется странным, что так мало виновных заплатили своей жизнью за это преступление. Более того, были казнены четыре ремесленника и один представитель высших классов, юрист по имени де ла Торре[3385]. Ремесленники никак не могли быть среди авторов и вдохновителей заговора (и поэтому последними заслуживали бы смертной казни), в то время как де ла Торре, которого рукопись называет «одним из капитанов», мог быть представлен как его главный лидер. Почему же остальные зачинщики заговора отделались простым штрафом? Мы полагаем, что инквизиторы пообещали марранам, что казни прекратятся и будут заменены штрафами, если те изменят свое отношение к инквизиции, а в особенности к Эдикту милости. Конверсо убедились, что у них нет выхода, кроме как подчиниться желанию инквизиции.
Это описание «попытки мятежа» толедских конверсо в 1485 г. основано на нашем анализе одного дошедшего до нас источника тех дней. Имеется, однако, еще один, более поздний источник, который не был использован ни одним из историков инквизиции и который, по нашему мнению, проливает свет на некоторые обсуждаемые нами события. Речь идет об отчете о толедском заговоре, как он представлен в памятной записке, которую кардинал Силисео, архиепископ Толедо, подал императору Карлу V в 1548 г.
В задачу этой памятной записки входило оправдание постановления о чистоте крови, который кардинал ввел в предыдущем году, лишая всех конверсо права на занятие должности в кафедральном соборе Толедо. А в соответствии с этой задачей Силисео старался показать преступное, антихристианское поведение конверсо, поведение, которое, по его утверждению, демонстрировалось на протяжении всей их истории, и для достижения этой цели он переворошил всю клевету, возведенную на «новых христиан», которую разыскал в антимарранских источниках.
Он сконцентрировался в особенности на историях о вреде, который они намеревались нанести «старым христианам» в Толедо. Так, он говорит нам: «В дни Хуана II, когда Педро Сармьенто был коррехидором Толедо, конверсо взбаламутили и подняли весь город против сказанного коррехидора и «старых христиан» [Толедо] в попытке стать хозяевами города, так чтобы они могли [продолжать] иудействовать и свободнее упорствовать в своем предательстве»[3386]. Этих описаний функций Сармьенто в Толедо и причин беспорядков 1449 г. достаточно, чтобы продемонстрировать «правдивость» Силисео в изображении хорошо известных исторических событий; но мы можем получить такое же впечатление и от других инцидентов, о которых он рассказывает в поддержку своего тезиса. Так, например, он говорит нам, что «в поселке под названием Ла-Гуардия», в девяти лигах от Толедо, конверсо этого места распяли ребенка, известного под именем Святого Невинного, и подвергли его всем мукам, которым их предки подвергли Христа»[3387]. В свете этого вряд ли может удивить то, что он включил историю о «заговоре 1485 г.» в список свидетельств, представленных, чтобы продемонстрировать ненасытную ненависть конверсо к «старым христианам» и их повторяющиеся планы захвата Толедо и резни его старохристианских жителей.
Согласно Силисео, «заговор был организован под руководством маррана по имени Бакийер де ла Торре, который занимал пост главного судьи Толедо, когда Гомес Манрике был коррехидором. Де ла Торре вместе с другими конверсо составил план, который позволил бы им «вырезать всех «старых христиан» Толедо, как и инквизиторов и служащих Священной Канцелярии, которые недавно прибыли в город». Они выбрали день Тела Христова для выполнения своего плана, потому что «старые христиане» будут в тот день беспечны и поэтому уязвимы для нападения. Соответственно, главный судья издал указ, запрещающий кому бы то ни было в этот день носить оружие, якобы для того чтобы предотвратить стычки, а работники из деревень, которые придут в город, чтобы исполнить традиционные танцы с мечами, танцевали на этот раз с палками. «Все это, — говорит Силисео, — было раскрыто вовремя, так что коррехидор и кабальеро, которые помогли ему, схватили и наказали многих марранов, включая главного судью. Последний был повешен, а затем сожжен как иудействующий, его санбенито{33} сохранен в церкви Сан Висенте».
Из этого рассказа мы, таким образом, узнаем, что де ла Торре был не просто «юристом», но главным судьей города. Он, возможно, принадлежал к знаменитой семье де ла Торре, давшей марранской общине Толедо выдающихся лидеров, двое из которых были повешены во время волнений 1467 г. По всей вероятности, главный судья был главой конверсо Толедо, и мы можем предположить, что под его руководством или по его совету они решили игнорировать Эдикт милости. Так он стал главной мишенью инквизиции в ее запланированной атаке на конверсо.
В отчете Силисео есть дополнительные сведения, которые могут рассеять туман над другими этапами создания этой клеветы. Агитация инквизиции создала напряженную атмосферу в Толедо, и мы можем предположить, что, как следствие, конверсо опасались массовых нападений на них в день Тела Христова, когда многие рабочие из деревень, известные как враги конверсо, соберутся в городе и поддадутся подстрекательству погромщиков. Для того чтобы ослабить их искушение напасть на марранов, главный судья действительно мог использовать свою власть и издать распоряжение, упомянутое Силисео.
Ясно, что инквизиторы и их советники среди «старых христиан» в Толедо видели в этих необычных распоряжениях повод для обвинения конверсо в планировании нападения на предстоящую процессию. Судья был обвинен как «вождь» заговора, а заставить его «сознаться» под пытками вовсе не было сверхчеловеческой задачей.
Ясно как божий день, что такая мысль не могла прийти ему в голову. Меньше, чем любой другой видный конверсо, главный судья Толедо был бы готов пойти на авантюру, которая подвергла бы опасности жизни всех марранов города, без согласия и сотрудничества всех остальных ведущих членов общины. Силисео, конечно, говорит нам, что судья «присоединился к другим конверсо» «в их тайном» планировании резни. Однако мы знаем, что ни один из «других» не заплатил своей жизнью за это преступление, что, несомненно, случилось бы, будь те частью заговора. Заявление Силисео о том, что «многие» из схваченных заговорщиков были «наказаны», совершенно очевидно вводит в заблуждение, ибо он не указывает ни их имен, ни наказаний, которым они якобы подверглись. Тем не менее, как мы знаем из источника того времени, еще только четверо марранов, все из низших классов, были казнены коррехидором. В то же время они, как мы указывали, не могли быть среди авторов плана.