Согласно дошедшей до нас информации, более пятнадцати человек пожертвовали деньги на наем убийцы и более тридцати были вовлечены в заговор. В недавно опубликованной замечательной работе на эту тему Анхель Алкала Гальве пишет: «В маленькой Сарагосе тех дней, где замечалось любое обстоятельство, невероятно, чтобы заговор не был вовремя обнаружен и при желании не предотвращен»[3397]. Более того, мы знаем, что власти не только подозревали, что был составлен заговор убить Арбуэса, но, похоже, и не сомневались в этом. В письме Фердинанда губернатору Арагона, Хуану Эрнандесу де Эредии, датированном 29 января 1485 г., т. е. за семь с половиной месяцев до убийства, безапелляционно утверждается, что «заговор с целью убийства Арбуэса развивается полным ходом» и что были собраны деньги на наем убийц[3398]. Если власти знали так много, возможно ли, что они не нашли спонсоров и организаторов заговора? Фактом является то, что после убийства они обнаружили всех, кто якобы был замешан в этом деле, в рекордно короткое время. Почему они не сделали этого раньше? В особенности трудно объяснить эту неудачу — или, скорее, бездействие властей — в свете того, что Арбузе уже был однажды объектом покушения на его жизнь. Мы неизбежно подходим близко к выводу Анхеля Алкалы, что «король, или Совет Высшей инквизиции, или те, кто помогал королю формировать его политику, подстрекали к убийству первого арагонского инквизитора» — то есть поощрили его своим невмешательством в подготовку убийства[3399]. Однако это еще не дает ответа на все вопросы.
Алкала считает, что «Арбузе бессознательно служил «подручным матадора» в осуществлении политики, которая, судя по всем симптомам, не была известна ему самому». Он считался «необходимым мучеником», чье мученичество было не только использовано, но «возможно, разрешено или даже втайне желаемо правящей властью и, разумеется, приумножено инквизиторской машиной для ее собственных интересов как удачная жертва»[3400].
Согласно этой теории инквизиция знала, что замысел был выношен, она могла также знать, кем были его организаторы, и она все же позволила ему осуществиться, потому что его жертва должна была своей смертью помочь ее делу в сложившихся в то время в Арагоне обстоятельствах. Как мы видим, эта теория держится на свидетельстве, но анализ подтверждающих ее аргументов позволяет нам сделать еще один шаг. Если инквизиция отчаянно нуждалась в мученике и согласилась на то, чтобы Арбуэс стал жертвой ради ее целей, она не полагалась бы слишком долго на шанс, который конверсо предоставят ей в лице требуемого мученика. Инквизиция создала бы этого мученика с помощью своих агентов, а потом обвинила бы конверсо. Более того, поскольку наш анализ приводит нас к выводу, что конверсо никак не могли рассчитывать на какую-то для себя пользу от убийства Арбуэса, у них не было смысла планировать это убийство. Итак, на вопрос: «кто убил Арбуэса?» может быть дан только один ответ: сама инквизиция.
Однако если агенты инквизиции убили Арбуэса, они не сделали этого без согласия Фердинанда. Мы уже указывали на общий интерес инквизиции обвинить в этом убийстве конверсо Сарагосы, точно так же, как и на то, что в ее интересах было приписать аналогичные заговоры марранам Севильи и Толедо. Мотивы инквизиции должны были, конечно, совпадать с мотивами Фердинанда. Также само собой разумеется, что в случае Сарагосы у него была особая причина сделать столь крайний шаг, чтобы обвинить в убийстве конверсо. Король прекрасно знал, что сильное сопротивление инквизиции в Арагоне исходило от ведущих марранов при его дворе. Он знал, что они тянут за нити сопротивления и ставят препятствия одно за другим на пути реализации его планов. Постепенно он все больше озлобился на этих марранских магнатов и переполнился мстительностью по отношению к ним, потому что стал видеть в их поведении отсутствие благодарности за многочисленные милости, оказанные им. В конце концов, благодаря ему и его отцу эти конверсо заняли свое высокое положение, стали именитыми придворными и благодаря своему высокому положению могли оказывать влияние на «старых христиан» страны. Теперь они использовали это влияние, чтобы действовать против него и расстраивать его планы. Оставался только один путь положить конец этому вредоносному влиянию: уничтожить его источник, а убийство Педро Арбуэса явилось инструментом для этой цели. Сливки марранской общины Арагона, включая высших чиновников, были почти полностью сметены с лица земли на основе обвинения в планировании убийства Арбуэса, а скорость и безжалостность, с которыми эта чистка была произведена, демонстрировали не только решимость Фердинанда разобраться с новохристианской элитой своей страны; это также выдало его личную мстительность по отношению к своим «предательским» марранским служащим.
Мануэль Серрано-и-Санс собрал богатейшую информацию о ведущих марранских семьях Арагона и написал детальное и всеобъемлющее исследование о судебном процессе инквизиции по делу Арбуэса[3401]. У него не было сомнений по поводу правдивости и точности отчетов инквизиции, и он, соответственно, построил свой рассказ об этом случае на основе документов инквизиции. Именно здесь его огромное исследование и замечательная во всем остальном работа потерпели неудачу.
Серрано, конечно, заметил, что инквизиция старалась впутать в убийство Арбуэса самых важных конверсо арагонской администрации, включая людей такого высокого положения, как Альфонсо де ла Кабальерия, вице-канцлер Арагона, и Луис да Сантанхел, секретарь королевского двора, и он понял, что эти люди были спасены только благодаря вмешательству Фердинанда. Однако он был озадачен тем, что инквизиция даже не допрашивала Габриэля Санчеса, знаменитого казначея Арагона, несмотря на то что двое ведущих марранов, осужденных инквизицией, Хайме де Монтеса и Санчо де Патерной, заявили, по словам Серрано, «без колебаний», что Габриэль Санчес «предложил» убийство инквизитора и вел для этой цели зашифрованную переписку со своими братьями, Хуаном, Альфонсо и Гильеном[3402]. На самом деле, согласно показаниям Монтесы, Габриэль Санчес предлагал убить не одного инквизитора, а трех, и при этом упрекал братьев за столь долгое откладывание исполнения их общего плана[3403]. Более того, по словам Патерноя, «ничего в этом не было сделано [т. е. в убийстве Арбуэса] без [сведения и одобрения] Габриэля Санчеса»[3404]. И тем не менее Санчес вышел из всего этого дела невредимым, как будто не имел к нему никакого отношения.
Серрано думал, что у инквизиции наверняка было более чем достаточно оснований подвергнуть Санчеса тщательному допросу и получить от него любую информацию. Тем не менее ничего этого сделано не было. Напротив, инквизиция утаила всю имеющуюся у нее информацию касательно предполагаемой вины казначея. Даже в приговоре, вынесенном Монтесе, она не упомянула об обвиняющих заявлениях, сделанных Монтесой против Санчеса[3405].
Серрано чувствовал, что эти несоответствия представляют собой «серьезную проблему»[3406], но он пытался разрешить ее в соответствии со своим взглядом на честность инквизиции и ее судебных процедур. «Участие Габриэля Санчеса в трагедии в кафедральном соборе, — сказал он, — должно остаться сомнительным и недоказанным фактом»[3407]. Он предположил возможность, что «показания Монтесы и Патерноя, которые были подвергнуты самой тщательной проверке», не убедили инквизицию. Однако это не позволяет даже приступить к разрешению «серьезной проблемы», указанной Мануэлем Серрано. Если возникли сомнения по поводу показаний, полученных инквизицией касательно Санчеса, то лучшим путем прояснить их было бы, разумеется, потребовать объяснений у самого Санчеса. Следует отметить, что Монтеса и Патерной не могли предвидеть всех вопросов, с которыми обратится к ним инквизиция, и они явно не могли под пытками согласовать свои ответы[3408]. Поэтому если их свидетельства не были «продиктованы» инквизицией, если они не были результатом ее намеков и косвенных указаний, то не должно быть причин усомниться в них. На самом деле если разделять взгляды Серрано на инквизицию, то трудно объяснить, почему она не привлекла Санчеса к суду.
3397
3401
См. his
3408
Таково и мнение Серрано,