— Прости, ты с кем-то разговаривал, и я подумала, что ты не спишь, — проговорила она, отвернувшись.
— Я задремал, — признался он, прижимая руки к лицу, — хотя и не хотел… Наверное, я схожу с ума…
— Я ненадолго, — Лупо вошла в темноту купе, закрывая за собой створку. — Думаю, я переберусь в свободное купе.
— Почему?
— Арги обкурилась настолько, что в салоне дым коромыслом стоит, — поморщилась волчица, присаживаясь на край сиденья, — я даже уверена, она специально это сделала, чтобы насолить мне.
— С чего бы ей этим заниматься? — нахмурился Урси. — Она же не маленькая девочка…
— Зато очень ревнивая жена, — голос чёрной беот дрогнул. Из-за цвета её шерсти, он мог видеть только жёлтые секторированные глаза, слабо освещавшие морду их обладательницы.
— То есть… — он тяжело вздохнул. — У вас с Лунксом всё же было? Ох… этот рысь…
— Нет-нет, я сама виновата в случившемся, — Лупо опустила глаза, — но об этом как-то прознала Арги, и она чётко дала понять мне, что собирается мстить. Боюсь, как бы она не натворила чего… лишнего…
— Я поговорю с ней, когда она проснётся, — Урси отвернулся к окну, — сейчас она слишком устала и не соображает, что говорит. Полгода без сна… Хорошо хоть сейчас она решилась уснуть.
Они замолчали. Лупо также смотрела за стекло на долину и приближающиеся горы. Урси чувствовал её смятение, обиду на лисицу и саму себя, а ещё очень сильное чувство тревоги за Луно, оставшегося без её надзора. Как родитель и как друг он прекрасно её понимал. Во многом они были схожи. Как и Арги, намеренно накурившей в купе ради неудобства волчицы. «Я — это ты. А ты — это я, — мысленно произнёс он, прикрыв глаза, — как много смысла в этих словах…»
— Ты тоже переживаешь о смерти Лункса? — негромко спросила Лупо. — Я слышала, как ты назвал его имя…
— Так же, как и ты о смерти Корво, — он вздохнул и откинулся на спинку сиденья, — лучший друг… но я сам отдал приказ о… — он не смог выговорить этого слова. «Убийца!» — прозвенело в ушах, заставив болезненно зажмуриться.
— Ты отдал приказ о том, чтобы его остановить, а не убить, — возразила Лупо, — и я также не думала, что дойдёт до… такого исхода, хотя, думаю, мы оба понимали, что произойдёт. Тем не менее, не твоя вина, что это вообще случилось.
— Если бы я не согласился лететь с Праймом в тот храм, — Урси покачал головой, — Наследие бы осталось зашифрованным. Или Ассур бы сам взялся за снятие того Конвентума. Или Прайм бы нашёл иной способ. Вариантов было множество…
— Хара верно говорила: ты слишком много думаешь, — Лупо тихонько рассмеялась, — когда мы выносили вердикт Аркании, ты сказал: «каждый заслуживает прощения». Эти слова запали мне глубоко в сердце, и только благодаря тебе я поняла, что чтобы простить, нужно приложить куда больше сил, нежели для того, чтобы мстить. А сейчас ты сам страдаешь тем же, что и Корво — не можешь простить самого себя. Поверь, тот закончил далеко не лучшим образом, но даже в конце своего пути не смог этого сделать. Но ты лучше его, Урси. Хотя бы тем, что до сих пор жив. Но найдёшь ли ты в себе силы, чтобы простить себя? — она поднялась и подошла к двери. — Лункс бы тебя простил. Я уверена в этом.
Он ничего не ответил, и даже когда Лупо вышла, не открыл глаза. «Как же ты права, дорогая, — он слегка покивал головой, — как же ты права… но я не нахожу в себе сил. Я устал… от всего устал. Устал быть командиром несуществующего отряда. Устал от постоянной ответственности и ожидания, что в очередной раз нас предадут те, кому мы доверяем. Мне просто хочется вернуться в прошлое… моё беззаботное прошлое…»
Залитая летним Ольмиром долина перед холмом, где зелёным морем колыхалась высокая сочная трава, благоухала цветочным ароматом. Тёплый ветер донёс до носа Урси речную свежесть шумевшей волнами Тоту. Загудели уходящие вниз по реке суда. Послышались гудки энергомобилей, смех и крики идущих в школу детей. Рахнак просыпался.
Урси сидел на поваленном ветром дереве у самого края спуска вниз, чувствуя, как знакомые руки гладят его волосы. Защебетали в Своевольном лесу птицы, распуганные верещанием рыжего непоседливого беота-чудика Вульпи, со всей скоростью носящегося между толстых стволов вековых дубов.
— Ничего не меняется, всё те же, всё также, — усмехнулся знакомый голос рядом, мигом стерев блаженную улыбку с лица медведя, — опять мечтаешь?
— Лункс… — он открыл глаза и посмотрел на улыбающегося рыся, сидевшего рядом с ним, закинув ногу за ногу.
— Нет, ты что?! Я твой неизвестный старший брат, переселившийся в тело нота, — в привычной для него манере забурчал рысь, — ну что я тебе рассказываю, ты и сам всё знаешь.