Алина очень даже могла. Правда, это было бы последнее действие в еѐ жизни.
Об этом еѐ предупредили весьма однозначно.
Любое постороннее колдовство в Истоке — мучительная смерть. Сразу же. Без вариантов.
Нельзя пользоваться, нельзя упоминать, нельзя снимать кольцо. Никогда. Умирать Алине не хотелось, поэтому она ограничилась тем, что мысленно
пожелала Фелтингерам испепелиться без еѐ помощи. Или хотя бы слегка поджариться.
Ровно настолько, чтоб отпала охота докапываться до первокурсников.
Приставали братцы, конечно, не ко всем, а только к тем, кто не мог дать отпор: к девчонкам, к выходцам из дальних миров, к отщепенцам без связей и влияния. С этой точки зрения Алина была идеальным кандидатом.
К Нине задиры, что характерно, не цеплялись, но не бежать же к тѐте за помощью! Стыдно! Да и чем она поможет? Пальцем погрозит? А несчастную племянницу в итоге засмеют, ещѐ хуже будет.
Можно, конечно, пожаловаться Ракуну, вспыльчивый дядюшка вполне в состоянии закатать обидчиков в асфальт и сказать, что так и было. Но дядюшка за стенами школы, а Фелтингеры — внутри. И Алина внутри. А значит в случае чего братцы будут отыгрываться именно на ней, и тогда уж точно испачканным плащом или порванными тетрадками не отделаться.
— Так что? Что ты сделаешь? — напомнили о себе близнецы. — Закричишь? Заплачешь? Заплатишь? Если заплатишь — мы даже оставим тебя в покое. Ненадолго.
Лучше всего было бы не реагировать, идти молча и не обращать внимания на этот великовозрастный татуированный детский сад. Но Алина не выдержала, злобно бросила:
— Что вам надо?
— О-о-о, — довольно протянул Прим. — Вот это другой разговор! Денег у тебя всѐ равно нет, но можешь расплатиться, например, конспектами по проклятиям. С рассчѐтами
и решениями. Ты делаешь нашу курсовую — мы тебя не трогаем. Идѐт?
— Офигели? Я вообще на другом потоке и ничего в ваших заморочках не понимаю! Это было правдой, иномирцы и коренные жители Истока учились по разным
программам: чаще всего первых приходилось подтягивать до уровня вторых, а то и вообще объяснять базовые знания, которые местные усвоили ещѐ в детстве. В итоге первый год обучения для переселенцев типа Алины превращался в увлекательный квест освой в ускоренном режиме весь курс школьной программы и ещѐ немножко. Какие уж тут конспекты по проклятиям?
(Хотя Нина как-то успевала заниматься и ими тоже.)
— Слышь, она не знает проклятья! — Сек пихнул брата локтем в бок. — Давай другое придумаем. Можно, например, утром завтрак нам носить из столовки. Просыпаешься, а на столе кофе, булочки…
— Яичница! — так мечтательно подхватил Прим, будто подгорелый омлет был любовью всей его жизни.
Алина всерьѐз задумалась, не согласиться ли на предложение. Не то, чтоб ей так уж хотелось таскать еду от столовки до общаги под вечным дождѐм, но зато по пути можно было плюнуть в чужую тарелку. Или слабительное подлить.
Близнецы, видимо, подумали о том же самом, потому что синхронно замотали головами и гадливо захихикали. Похоже, их осенила очередная гениальная идея. Кто бы сомневался!
— Не надо яичницу! — объявил старший. — Просто так приходи. А?
— Можно даже не каждый день.
— Раз в неделю. Нет, два раза. Но на всю ночь.
— Эй, внешка, чего морщишься? Другие спят и видят, чтоб к нам в постель запрыгнуть, а она нос воротит!
— Вот увидишь, тебе понравится.
— Не придѐшь добровольно — возьмѐм силой, так и знай.
Голоса слились в монотонный гул. Алина, пытаясь не вслушиваться, быстро шагала
к учебному корпусу. Совсем немножко осталось. Добраться до дверей, нырнуть внутрь — и они отстанут, отправятся на поиски новой жертвы. По крайней мере, до окончания занятий.
Но тут Прим схватил девушку за капюшон и резко дернул назад.
— Почему не слушаешь, когда с тобой люди говорят?
От рывка перехватило дыхание, Алина машинально коснулась рукой шеи, нащупала платок, вспомнила, при каких обстоятельствах его получила… и сама удивилась собственному поведению!
Бандитов в карты обыгрывать она, значит, не боялась, а перед двумя ровесниками почему-то трусит.
В самом деле, сколько можно бегать?! Не убьют же они еѐ! Это учебное заведение,
а не тѐмная подворотня! Одна жалоба — и обоих вызовут к директору не взирая на происхождение и покровителей.
И, к слову, кто сказал, что у самой Алины нет ни того ни другого?
— Люди? — она демонстративно замотала головой. — Где люди? Не вижу. Только два пустоголовых гомункула.
— Нарываешься? — рявкунул Прим.