Овладевая старинными техниками и воскрешая забытые приёмы, назарейцы ставили упор на примитивизм, полагая его высшей формой живописи. Тем не менее, несмотря на противопоставление собственных чаяний академизму и классицизму, они, тем не менее, по сути во многом продолжали следовать их внешним принципам, пусть и незначительно отходя от них. Строгая композиция, яркие краски, подчёркнутый контур, статичность, преобладание рисунка над линией, условный колорит и — стилизация под примитив, поскольку, согласно доктрине назарейцев, искусство является молитвой, требующей возврата к святой неуклюжести примитивов.
Критики видели в назарейцах, в лучшем случае, «талантливых подражателей», «классицистов наизнанку», «ростовщиков, живущих за счёт чужой собственности», слепо копировавших форму без вложения глубинного содержания. В частности, Гёте (1749—1832) выражал своё негативное отношение к назарейцам с их ностальгическими идеями и архаической техникой, уподобляя подобное творческое ретроградство с желанием взрослого человека вернуться в материнскую утробу.
Следуя проповедническим идеям Ваккенродера о благоговении перед искусством как перед божественным откровением, те члены Союза, которые не были католиками до вступления, поголовно приняли католицизм в 1813 году, после чего общество перешло от глухой обороны и бесплодного мудрствования к активной художественной проповеди и творческому наступлению.
В сущности, члены творческого братства возложили на себя весьма благородную по задумке и беспрецедентно сложную по реализации задачу: не много не мало — спасение мира, в котором их борьба против хаоса войн и падения нравов велась не силами оружия, но силой искусства, призванного послужить духовному просвещению народа.
Живопись назарейцев, стилистически подражавшая работам выдающихся мастеров Средневековья и Раннего Ренессанса, изобиловала библейскими, историческими и аллегорическими сюжетами. Особое значение в их творчестве имели художественный курс, взятый на итальянскую живопись XV века, и стремление возродить немецкую фресковую живопись
Пример назарейцев был заразителен, и после освобождения Германии из-под гнёта Наполеона в 1813 году (всего через год после смерти Пфорра) в движение влилась новая волна единомышленников, а позднее — тысячи европейских художников встречались с членами Союза, перенимая их технику и взгляды.
Работы назарейцев начали пользоваться успехом и приносить немалые доходы, их выставки посещали августейшие особы, а в промежутке с 20—30 годы XIX века жизнь раскидала товарищей по Европе, знаменуя распад Союза; но сам художественный стиль сохранялся значительно дольше, привлекая всё больше новых творцов.
Находясь на пике популярности, большинство назарейцев вернулось на родину
Наиболее значимыми фигурами данного течения считаются Фридрих Овербек (1789—1869) и Петер Корнелиус (1783—1867), но кроме них движение «назарейцев» включает и таких выдающихся художников, как Франц Пфорр (1788—1812), Карл Бегас (1794—1854), Вильгельм фон Каульбах (1805—1874), Александр Зайтц (1811—1888), Эдуард Бендеман (1811—1889), Карл Мюллер (1818—1893) и др.
ПРЕРАФАЭЛИТИЗМ
Литературно-художественное движение прерафаэлитизма стало связующим звеном между духовно-творческими исканиями назарейцев и ранними течениями модернизма (эстетизм, символизм, модерн и т.д.), прямо вышедшими из деятельность прерафаэлитов.
Прерафаэлитизм — это не просто наиболее популярное направление в искусстве Великобритании. Не просто первое британское направление, добившееся мировой славы. Это была настоящая революция в искусстве, повлиявшая не только на всю последующую британскую культуру, но и на мировую культуру в целом.
Прерафаэлитизм нашёл отражение в литературе, живописи, архитектуре, фотографии, декоративном искусстве, книжном оформлении, скульптуре и иных проявлениях творческой деятельности.
Тем забавнее выглядит тот факт, что, если продемонстрировать современному неискушённому ценителю произведения прерафаэлитов и произведения противостоявших им академистов, — он скорее примет работы прерафаэлитов за классические, а работы академистов — за авангардные. И это при том, что прерафаэлиты провозглашали «взгляд в прошлое», «возвращение к истокам», «восстановление старых традиций», а критики упрекали их в том, что они «неуверенно пятятся назад», не желая понимать и принимать современных реалий. Казалось бы, какое уж тут «новаторство»? Какой уж тут «авангард»? На деле подобные заблуждения противоречат не авангардному искусству, а лишь представлениям об авангардном искусстве.