Копья противников пока смотрели вверх. Они не торопились бросаться в атаку. Почему? Ждут чего-то? Подкрепления? Кулдауна по воскрешению? Но это им долго ждать придётся, кроме уж совсем слабеньких игроков, у которых воскрешение быстрое. На стенах же замка показались фигуры в балахонах и кожаных доспехах с луками. Ну да, тряпочных за пределы замка не пустили, что вполне логично. И со стен они вполне смогут от нас отбиваться и атаковать, поддерживая своих. И всё-таки «куриц» даже сейчас оставалось ещё довольно-таки много, а мана на нуле.
— Что, сдулся кровососина? — раздался ехидный голос того самого товарища, который когда-то хотел принять меня в клан, такой противный голос вряд ли возможно спутать, — Не хватило силёнок? — И всё же, чего они тянут? Почему не нападают?
— Не хватило, — не стал отрицать я очевидного, — Но я же не один!
И я махнул рукой, разрешая всем своим соратникам вступить в бой. Рядом со мной встали соклановцы, а безликие встали на небольшом расстоянии поодиночке, что тоже вполне верно, ведь они от удара защитить не смогут, а в личном сражении урона нанесут куда как существенно. Гарпии пролетели над нами навстречу всадникам, те в свою очередь заметили этот манёвр и не стали оставаться в стороне, ведь сила всадника в его скорости, так что они рванули в нашу сторону, как оглашенные. На секунду мне показалось, что время замедлилось и я увидел, как из-под тяжёлых копыт рыцарских коней вылетает земля в следующих второй волной, но те в доспехах и им это не страшно. И вся эта бронированная масса летит на нас.
Заклинание, брошенное клешнёй Силестрия, довольно существенно их затормозило. Стало похоже, словно они пробираются сквозь густой кисель. Во всяком случае скорость их существенно снизилась, Но вражеские маги не дремали и нашли контрзаклинание. Но было уже поздно.
В бронированную кавалерию сверху полетели бомбы. Всадники падали, и не могли разогнуться и встать от эффекта скрутившего их яда. Лошадям тоже приходилось тяжко. Они тоже страдали от яда. А гарпии не высыпали и половины бомб, потому полетели на замок и принялись выбрасывать оставшиеся запасы там. А я думал, что осколки не смогут пробить рыцарскую броню, но видимо мои товарищи занялись бомбами довольно серьёзно. Маги со стен замка атаковали не нас, основной их удар пришёлся на гарпий. Но те умудрялись как-то выдерживать магические удары, при каждом покрываясь какой-то непонятной кровавой плёнкой, напоминающей пузырь, только вот не радужный, а кровавый. Но к стенам уже подлетало отдельное крыло, которое летело со стороны солнца и защитники замка его заметили далеко не сразу. Так что вскоре бомбы посыпались и на них, тут уж магам пришлось защищать самих себя, а не лежащую на земле элиту.
Вся павшая кавалерия валялась и проклинала нас, как только могла. А могла она негромко, так как им всем было очень плохо. Всё ещё живые рыцари лежали в позах эмбрионов, а выжило их большинство, можно сказать почти все, лишь особо счастливые получили или копытом по шлему ил шею свернули при падении с коня. Ни о каком оружии или сопротивлении они в этот момент не думали. Им было банально не до того. Это можно было понять, взглянув не только на них, но и на Сирано, уж очень сочувствующим был у него взгляд. Шипение, мат, проклятия сопровождали нас на пути к городу. Мне даже было их немного жаль, хотелось как-то прекратить их мучения, но мана хоть и начала восстанавливаться, но всё равно ещё на довольно низкой отметке. Ну, прибью я десяток-другой этих мучеников, а дальше совсем пустой окажусь. Так пусть лучше хоть какой-то резерв восстанавливается. Хотя до максимума ему ещё восстанавливаться и восстанавливаться.
Ворота замка были закрыты. Решётка опущена. К счастью, у нас есть гарпии, которые запросто перекинули «безликих» во внутренний двор, а те в свою очередь открыли ворота, подняли решётку, в общем мы вошли в замок как хозяева, а не с приступа. Да уж, яд — это очень, очень страшная штука. Особенно такой яд!
В городе нас встретило то же самое печально зрелище: все скукоженные, сжавшиеся, согнувшиеся игроки, орущие, желающие уже даже не нашей смерти или погибели, а только одного: как-то облегчить эту боль.