Читать онлайн "Истоки ритма кочевой культуры Срединной Азии" - Гумилев Лев Николаевич - RuLit

В острой полемике об изменении климата степей Центральной Азии за усыхание в исторический период высказались Г. Е. Грумм-Гржимайло, II. В. Павлов, В. Л. Смирнов, В. М. Синицын и А. Б. Шнитников, против – Л. С. Берг, К. К. Марков и др.[5]. Самые интересные указания, открывающие путь для иной постановки решения этого вопроса, приводятся Э. Я. Мурзаевым: «Недавние исследования Чжу Кэ-чжена, извлекшего метеорологические записи из китайских летописей за последние 2000 лет, показали, что можно говорить только о пульсации климата Китая, но никак не о его тенденции к аридному типу»[6]. Далее он цитирует И. А. Ефремова, изучавшего палеонтологию Гоби: «Нужно отметить признаки более сложного хода процесса опустынивания Гобийских районов, чем это предполагалось до сих пор. Наступление аридного климата представляется нам совершившимся недавно. Этот процесс, нужно думать, происходил двумя этапами, с промежутком сравнительного увлажнения между ними»[7]. Однако, говоря об усыхании без учета установленной В. Н. Абросовым гетерохронности увлажнения аридной и гумидной зон, все перечисленные исследователи не смогли сделать правильных выводов. Проследить же климатические колебания на историко-археологическом материале с наибольшей точностью позволяет именно введение принципа гетерохронности увлажнения с дополнительным коррективом на возможное перемещение путей циклонов в арктическую зону.

В 1959-1963 гг. нами были произведены в бассейне Каспийского моря работы, которые дали недостававшие данные о сменах периодов увлажнения и усыхания гумидной и аридной зон. Это позволило перенести проблему усыхання Средней Азии в иную плоскость, наметить опорные точки колебаний уровня Каспия, заполнить интервалы между этими точками и получить довольно стройную картину изменении климата на исследуемой территории.

Несостоятельность доводов некоторых ученых (С. А. Ковалевский, А. В. Комаров)[8], утверждавших (опираясь па сведения античных авторов), что уровень Каспийского моря в I тыс. до н. э. достигал будто бы абсолютной отметки 1,33 м, была убедительно доказана Л. С. Бергом[9]. Низкий уровень Каспия за последние 15 тыс. лет устанавливается и нашими полевыми исследованиями. На поверхности территории Калмыкии, которая при положительной отметке моря была бы покрыта водой, найдены фрагменты керамики эпохи бронзы и даже палеолитические отщепы.

В IV-II вв. до н. э. уровень Каспийского моря был весьма низок, несмотря на то что воды Аму-Дарьи через Узбой протекали в Каспийское море. Об этом говорят сподвижник Александра Македонского историк Аристобул[10] и мореплаватель Патрокл в III в. до н. э., мнение которого разделяют Плутарх, Эратосфен и Страбон[11] . О водопадах, имевшихся при впадении Аму-Дарьи в Каспии сообщают Евдокс и не столь решительно Полибий[12] . Иордан в категорической форме утверждает, что есть «другой Танаис, который, возникая в Хринских горах, впадает в Каспийское мори»[13]. Поскольку «Хринские горы» это место обитания «фринов», живших па восточных склонах Памира[14], то очевидно, что «Хринские горы» – это Памир, а река «другой Танаис» не может быть ничем иным, как Аму-Дарьей с Узбоем и Актамом. На основании этих сообщений А. В. Шнитников высказал предположение о высоком уровне Каспия в середине первого тысячелетия до н. э.[15]. При этом не было, однако, учтено одно немаловажное обстоятельство: попасть в Узбой воды Аму-Дарьи могли только через Сарыкамышскую впадину, площадь которой вместе с впадиной Асаке-Аудан столь велика, что испарение там должно было быть громадным. Этим объясняются габариты русла Узбоя, неспособного пропустить более 100 кубических метров воды в секунду, что было явно недостаточно для поднятия уровня Каспия. На составленной во II в. до н. э. карте Эратосфена, где четко показаны контуры Каспия, северный берег моря расположен южнее параллели 45°30', что соответствует ныне находящейся под водой береговой террасе на абсолютной отметка минус 36 м (имеется в виду отметка тылового шва террасы, выше которого поднимается уступ, более высокой террасы). Действительно, Узбой в это время впадал в Каспийское море, так как его продолжение – русло Актам – ныне прослеживается по дну моря на абсолютной отметке минус 32 м. При большей древности русло было бы занесено эоловыми и морскими отложениями, а в более позднее время уровень моря был выше (см. далее) и условий для эрозии и меандрирования не было.

Несмотря на относительное многоводье Аму-Дарьи уровень Каспийского моря в IV-II вв. до н. э. соответствовал отметки не выше минус 30 м. Это значит, что по принятой нами климатической схеме в данную эпоху шло интенсивное увлажнение аридной зоны. Действительно, во II в до н. э. хунны заводят в Джунгарии земледелие[16]. В это же время китайские военные реляции о численности отбитого у хуннов скота говорят об огромных стадах, которые пасли хунны. При неудачных набегах на хуннов, когда те успевали отойти, добыча исчислялась тысячами голов скота (2 тыс., 7 тыс. и т. д.), а при удачных – сотнями тысяч[17] (и это в местности, представляющей сейчас пустыню!). Цифрам этим следует верить, так как полководцы сдавали добычу чиновникам по счету и могли только утаить часть добычи, а никак не завысить ее размеры. Богатым скотоводческим государством, способным выставить до 200 тыс. всадников, было царство Кангюй, простиравшееся в восточной части Казахстана от Тарбагатая до среднего течения Сыр-Дарьи. В то время это были районы повышенной увлажненности и относительно густой населенности. Наши соображения подтверждаются геологическими исследованиями. Линзы торфа около русла Актам, перекрытые морскими отложениями, датируются I тыс. до н. э. И по характеру растительных остатков указывают на значительное, похолодание климата сравнительно с современным[18]. Пресноводные отложении обнаружены на дне Красноводского залива на отметке минус 35м[19]. Сам факт накопления торфа указывает, что климат Средней Азии был более влажным, чем современный.

В IV-III вв. до н. э. хунны обитали на склонах Иньшаня и очень ценили этот район, так как «сии горы привольны лесом и травою, изобилуют птицею и зверем. Хунны, потеряв Иньшань плакали проходя мимо него.»[20]. Так описывает эту область географ I в., а 2 тыс. лет спустя: «Местность эта в общем равнинная, пустынная, встречаются холмы и ущелья; на севере большую площадь занимают развеваемые пески. Северная часть плато представляет собой каменистую пустыню, среди которой встречаются невысокие горные хребты, лишенные травянистого покрова»[21]. Таково же различие в описаниях Хэси, степи между Алашанем и Наньшанем.

Очевидно, 2 тыс. лет назад площадь пастбищных угодий, а следовательно и ландшафт, были иными, чем сейчас. Но мало этого: усыхание степи имело место и в древности. История хуннов отреагировала на это чрезвычайно чутко – Хуннская держава погибла.

Конечно, для крушения кочевой империи было сколько угодно внешнеполитических причин, но их было не больше, чем всегда, а до 90 г. н. э. хунны удерживали гегемонию в степи, говоря: «Мы не оскудели в отважных войнах» и «сражаться на коне есть наше господство»[22]. Но когда стали сохнуть степи, дохнуть овцы, тощать кони – господство хуннов кончилось. Начиная с I в. до н. э. в хрониках постоянно отмечаются очень холодные зимы и засухи, выходящие за пределы обычных. Заведенное хуннамн земледелие погибло. Очевидно, процесс перехода к аридному климату в этот период зашел уже настолько далеко, что стал решающим фактором в примитивном хозяйстве, как оседлом, так и кочевом. Таким образом, мы можем объяснить обезлюдение северных степей в III в. н. э. сокращением пастбищных угодий и считать III в. н. э. датой кульминации процесса усыхания.