Что касается седла, то обычай верховой езды без него вообще или на кожаной или матерчатой подстилке, несомненно, сохранялся в течение весьма долгого времени. Попоны, которыми пользовались ассирийцы еще с IX в. до н. э., быть может, служили скорее декоративным, чем функциональным целям. Этого, однако, не скажешь о персидских чепраках - многослойном покрывале, которое производило большое впечатление на греков. Тканевые седла, относящиеся к IV-III вв. до н. э., были обнаружены на Алтае. Тем не менее весьма распространенное еще недавно мнение о том, что древние греки якобы не знали никаких седел (оно, думается, появилось из-за поверхностного прочтения ряда источников, в частности из-за чрезмерного доверия к иконографическим свидетельствам), не так давно было поколеблено исследованиями Поля Виньерона. Быть может, и в самом деле греческий ephippion - это седло, а не чепрак. Недаром ведь греки так следят за тем, чтобы на теле лошади не было ни язв, ни ран.
Разумеется, некоторые народы, например нумидийцы, мавры, свевы, в эпоху Цезаря по-прежнему предпочитали обходиться без седла, в крайнем случае пользовались простым ковриком, германцы же вообще считали подстилку признаком женской изнеженности. На другом конце Евразии, судя по всему, пользуются седлом уже в ханьский период. К тому же без седла не могло быть и речи о развитии тяжелой кавалерии. Римляне переняли у греков термин ephippium. Однако неясно, называли ли они этим словом тот же самый предмет. Во всяком случае, наверное, следует пересмотреть тезис, согласно которому римляне уже в I в. н. э. пользовались седлом с лукой, хотя и без боковых арчаков. Лука удерживала всадника от падения назад. Ведь только благодаря восточным конным воинам в римскую армию между III и IV вв. проникает тяжелое кожаное седло, которое и вытеснило полуседло или легкое седло.
От имени придунайского народа скордисков и произошло название этого седла - scordiscus, то есть скордийское седло. Заметьте: сам термин "седло" (sella) указывает на чувство уверенности, устойчивости, удобного равновесия. Так и оценили его римляне. В 321 г. Назарий в панегирике императору Константину говорит о "седалище" (sedile) столь удобном и прочном, что с него не упадет и раненый всадник, закованный в латы. Седло в те времена предмет роскоши.
Эти заметки, конечно, слишком лаконичны и фрагментарны, чем того заслуживает тема, но тем не менее из них можно сделать два вывода, которые будут использованы нами в дальнейшем изложении. Во-первых, в период поздней Римской империи, особенно начиная с III в., римско-германско-кельтский Запад был охвачен рядом нововведений, касавшихся верховой езды, коневодства и т.д. Это прогрессивное развитие, длившееся вплоть до Х в. благодаря таким этапным изобретениям, как стремя и подкова, осуществляется как бы волнообразно в соответствии с импульсами, поступавшими из евразийских степей, связанными с переселением народов. При этом и западные народы - греки, но - главным образом кельты - вносят свой практический вклад в развитие конной техники. Во-вторых, роль посредника между Западом и азиатской степью принадлежит арийско-европейским народам. В районе, расположенном к югу от Кавказа, они продемонстрировали римлянам свое превосходство, применив тяжелую кавалерию, а также сочетание тяжелой и легкой кавалерии. К северу от Кавказа иранские народы вошли в соприкосновение с восточными германцами и через них установили прямые и чрезвычайно глубокие отношения с римским Западом. С точки зрения обновления Запада и появления в будущем средневекового рыцарства, равно как и технического развития, ирано-германские культурные влияния представляли одно из значительнейших событий истории. Рассмотрим же их более пристально.
Ветер степей. Юлий Цезарь, вождь армии, в которой лошади была отведена второстепенная роль, будучи человеком образованным, читателем Гомера, не мог не обратить внимания на "гомеровский" характер того факта, что среди бриттов многие предпочитают воевать верхом на коне, самые же знатные - на конной боевой колеснице, хотя у бриттов имелась и хорошая пехота. Что касается гельветов, то не ускользнуло от Цезаря, что их легковооруженные пехотинцы были подчинены конным воинам. Пехота воевала среди конных воинов, пользуясь их защитой.
Но кельтский пехотинец или конный воин был вооружен легко, особенно если говорить об оборонительном оружии. "Гомеровский" способ ведения боя, склонность к личному героизму и поединкам не могли не навести на размышление насчет характера воина-кельта вообще - беспокойного, индивидуалистического, скитальческого.
Сегодня мы бы назвали такой характер "принадлежащим странствующему рыцарю". Заметим при этом, что литературный источник, осветивший фигуру странствующего рыцаря в XII в.,- это как раз "бретонский" роман, имеющий кельтские корни. Правда, историческая почва, на которой основываются подобные утверждения, чересчур скользкая. Мы предпочитаем иной путь. Не вызывает сомнения, что кельты у Цезаря изображены чуть-чуть симпатичней, чем германцы. Многие подробности его сочинений указывают на это. Даже описывая лошадей. Цезарь постоянно подчеркивает свое отрицательное отношение к свевской породе: она, мол, пригодна только для транспортных целей, но отнюдь не для боя. Прискакав верхом к месту сражения, свевы, как и прочие германцы, слезают с лошадей и воюют в пешем строю.
Что ж, может быть, все это было верно для середины I в. до н. э. Но уже в I в. н. э. германцы выглядят несколько иначе. Во всяком случае, мы располагаем об этом точными данными. Тацит имел возможность пользоваться не только сведениями из первых рук, но и обширной литературой, ныне отчасти утраченной, в том числе мемуарно-исторической (Полибий, Посидоний, тот же Цезарь, "божественный Юлий - высочайший автор", Октавиан Август, Веллий Патеркул), а также естественнонаучной и географической (Страбон, Помпоний Мела, Плиний Старший). Тацит сообщает, что лошадь у германцев окружена священным почитанием, она характеризует социальный статус своего владельца. Но и германцы Тацита, как и их предки во времена Цезаря, по-прежнему пехотинцы. Несомненно, Тациту больше знакомы те германцы, которых ныне принято называть "лесными" (то есть населявшие территории приблизительно современной Германии). "Степных" же германцев он знает не так основательно. Сколь по-римски и республикански в устах Тацита-"легионера" звучит восхваление, обращенное к хаттам, населявшим правобережье Рейна вдоль южной границы Герцинского леса, и превозносящее их силу и постоянство в военном деле, высокие качества, проявляемые ими во время пешего боя:
"Про других ты сказал бы, что они идут на битву, а про хаттов, что они идут на войну. Редко у них бывают набеги и случайные стычки. Особенность кавалерийских войск та, что они скоро побеждают и скоро отступают, но быстрота граничит со страхом, медлительность ближе к прочной уверенности в себе".
По соседству с хаттами на правобережье среднего Рейна обитают тенктеры. Они славятся умением выращивать лошадей и искусством верховой езды. По свидетельству Тацита, хатты - ловкие наездники, тенктеры - умелые конные воины. С раннего детства овладевают они искусством верховой езды, а в юности это их излюбленный вид соревнования. Да и в старости они не сходят с коня. Лошади для них - высшее мерило благосостояния. Они передают их по наследству, почитают как символ традиции и семейного культа с той только разницей, что, в то время как на остальное наследство распространяется право перворожденного, конь наследуется самым доблестным отпрыском. Восхваляет Тацит и хавков, которые, захватив область Нижней Германии, осели в устье Везера и повели мирную жизнь, сохранив, однако, постоянную готовность выступить на войну. Они тоже почитают боевого коня. О другом Тацит, любивший краткость, не поведал.
Но и без того ясно, что для Тацита пеший бой является главной характерной чертой германцев, отличающей их от прочих народов, например от кельтов и тем более сарматов. Так, говоря о певкинах или бастарнах, Гацит колеблется, относить ли их к германцам или к сарматам, на которых они похожи своим внешним обликом. Тацит в конце концов решает считать их все-таки германцами, и не только по сходству языка и одежды, но и по характеру вооружения, степени оседлости, а главным образом потому, что они любят ходить пешком и умеют быстро бегать. Сарматов же он называет "живущими в кибитке и на коне".
Нарисованная Тацитом картина претерпела глубокие изменения начиная со II в., особенно же в III-IV вв., под воздействием двух факторов: состоялась встреча восточных германцев с иранскими племенами и произошла эмиграция восточных германцев на Запад. Главным действующим лицом как в первом, так и во втором случае были готы.