1402 год. Витовт безрезультатно осаждает Смоленск.
1404 год. Смоляне сдают город во время отлучки князя.
До 1440 года Смоленск переходит то к России, то к Литве, а в 1440 году смоляне «сделали великий бунт» и выгнали литовского наместника из города, но были литовским князем Казимиром «усмирены и приведены к послушанию».
В 1509 году «князь Глинский вступил с гражданами в мирные договоры». Результат – смоляне «отворили ворота города и впустили московские войска».
«Во время царя Ивана Васильевича Грозного приходили поляки под Смоленск», но города «добыть не смогли».
Оказывается, не всё так просто и с Великим княжеством Литовским, как пишет об этом Голденков.
У него Литва прирастала землями, княжества присоединялись… И всё по доброй воле.
Но разве не видно из перечисленного, что далеко не всегда радовались смоляне приходу литовцев и не всегда открывали двери города. И безрезультатно осаждали город литовские войска.
И само слово «осаждали» о многом говорит.
Конечно, речь идёт о родственных народах: чужим так просто не доверяют, не открывают двери, но о мирном присоединении Смоленска к Литве всё же речь не идёт.
Или все авторы врут, только Голденков кристально честен в своих измышлениях?
Свежо предание да верится с трудом…
Я всё же больше верю в версию, где говорится, что с принятием католичества и притеснением христиан растеряло княжество Литовское все присоединённые земли.
Разбежались князья-христиане вместе с землями и людьми, их населявшими, и сами пришли под руку Москвы, ибо не выстоять в этом мире поодиночке, слишком много желающих «присоединить» к себе, не интересуясь особо мнением хозяев земли.
Что касается Украины и России, то у Голденкова всё совсем просто, так как, по его мнению, они « никак не сосуществовали вместе, но лишь время от времени находились в состоянии войны».
Слово «Белоруссия» вообще не имеет права на существование. Это Литва. А Литва – это Жмайтия. Вот пусть и переназываются.
Может, и другие названия вернём?! Киевская Русь, например?! Ведь называет же он упорно Россию Московией.
Русские, украинцы и белорусы никогда не были единым народом, не имеют общих предков и нечего говорить, что в истории когда-либо происходило воссоединение единого народа. В общем, жить мирно мы не можем: слишком сильно обижены эти республики Московией, и счёт обидам автор ведёт аж с ХIII века.
Читаем у А. Бушкова в главе «Появление украинцев и белорусов»:
«Самое честное из всего, что было сказано, это официальная советская точка зрения на три братских народа, имеющие совершенно одинаковые права на происхождение от древнерусской народности».
И далее – очень интересные мысли автора по поводу раздела Великого княжества Литовского по унии 1569 года. Право, эти страницы стоит внимательно прочитать. Ну, не были наши предки глупее нас.
В истории любого государства найдётся немало кровавых страниц, но надо ли поднимать такое прошлое, делая на нём особый акцент?!
По-моему, если постоянно выковыривать обиды из глубины веков, то человечеству остаётся только один путь – закидать друг друга бомбами и полностью погубить и человечество, и планету. Накопленного к сегодняшнему дню вооружения для этого хватит. Заодно и обиды сотрём с лица Земли.
Не знаю, как вам, а мне этот путь не симпатичен. Может, стоит перестать пережёвывать обиды и ощущать свою вину за не совершённые нашим поколением преступления, а научиться жить мирно?!
Почему-то именно Россию все призывают каяться и платить по счетам, словно мы особенные.
Без вины виноватые.
Михаил Голденков обвиняет Москву, грубо говоря, в жадности, в том, что она подминала под себя все подряд земли, не зная, зачем они ей, и отхватила такой кусок, что едва не подавилась: держать держит, но использовать толком не может.
Дескать, сирые мы и убогие, а поглядите на тех, кто малые земли удержал, зато привёл страны к всеобщему благоденствию.
Пример Финляндии меня не вдохновил. Он сравнивает уровень жизни жителей Карелии и Финляндии. А я жила в Карелии несколько лет, мои знакомые ездили в Финляндию, даже хотели там остаться, но не прижились. Не понравилось. Видимо, дело не только в озвученных суммах доходов одних и других.
Я хорошо помню, как в 90-е годы уезжали некоторые из Калининграда в благополучную Германию. Помню разговор с одной 17-летней девчонкой. Родители увезли ей школьницей, но каждое лето она приезжала в Калининград и твердила одно и то же:
– Стану совершеннолетней, вернусь домой, в Россию. Там жить невозможно.