К. УЭБСТЕР
ИСТОН
Серия «Запретный роман»
ГЛАВА 1
Истон
– Это начало очень плохой шутки, – со смехом произнес Дэйн, открывая дверь в бар. – Проповедник, судья и гей заходят в бар...
Я фыркнул, посмотрев на друга, которого знал уже давно, ведь мы росли в одном районе.
– Очень плохая шутка. Настолько плохая, что лучше тебе замолчать.
Макс, упомянутый судья, хохотнул и неторопливо вошел в зал, направившись прямо к нашему любимому столику.
– О, только посмотрите, наша шутка становится все более нелепой, – он помахал нашему другу Рику. – Шериф, рад видеть тебя здесь.
Дэйн усмехнулся, направившись к бармену, чтобы заказать напитки. Рик подошел к нам вместе со своим другом Брандтом, и они пожали нам руки.
– Думал, ты все еще в тюрьме, – пошутил Рик.
– Ха-ха, – хмыкнул я.
– Я серьезно, – отозвался Рик с вызывающей усмешкой. – Разве Бог не покарает тебя за то, что шляешься по барам?
– Иисус любил вино, – возразил я.
Вернулся Дэйн, протянув мне бутылку пива «Bud».
– Нашему мальчику Истону позволено время от времени покидать душные стены церкви ради мужских посиделок. Шериф, это тебе просто повезло, что Бог не покарал тебя за совращение малолетних.
Брандт ухмыльнулся, и Рик ударил его локтем.
– И тебе повезло, что не покарали за взгляд на мою задницу, – парировал Рик, подколов Дэйна.
– Вы ведь понимаете, неудачники, что Бог никого не карает, а? – я рассмеялся, прежде чем глотнул пива. – Он просто ждет, пока вы умрете, чтобы отправить в ад, где будете гореть в агонии целую вечность.
Макс расхохотался, вслед за ним и Брандт, когда Рик показал мне средний палец.
– Ну и жук же ты, черт возьми, – проворчал Дэйн.
*****
– Твой посетитель на десять часов уже здесь, – прощебетала Люсинда, секретарь Браунской церкви Христа, когда я прошел мимо. Эта женщина была старше моей матери и гораздо болтливее. Однако она была доброй и заботилась о церкви, как о собственном доме. Это у нас было общим.
– Она пошла в туалет, но скоро вернется. Можно ее впустить?
Моя голова пульсировала, мне хотелось прямо сейчас пойти за чизбургером с беконом. Встречаться вчера с Дэйном и парнями было глупой идеей, раз сегодня утром меня ждал посетитель.
– Да, пожалуйста, – проворчал я, входя в кабинет с мотоциклетным шлемом под мышкой. – Впусти ее. А еще можешь принести кофе, когда будет минутка? И, Люсинда, проси все, что хочешь, я сделаю. Потому что буду твоим должником, – с громким стуком я уронил шлем на стол и опустился в кожаное скрипучее кресло.
Грузная женщина с седеющими каштановыми волосами, улыбнувшись, вошла ко мне в кабинет, неся в руке дымящуюся чашку.
– По субботам ты всегда выглядишь немного хуже, – заговорщицким тоном проговорила Люсинда. – Я знала, что тебе потребуется кофе. Но мне понравилось твое предложение об услуге, думаю воспользоваться им позже.
Я благодарно ей улыбнулся, когда она поставила чашку на стол рядом с Библией. Той самой, что помогла мне пережить трудные времена, когда я попал в тюрьму. Именно эту книгу мне принес отец вскоре после того, как меня арестовали. Найти работу после всего того дерьма, через которое я прошел, было почти невозможно. Если бы не отец, служащий дьяконом в этой церкви, я, вероятно, все еще жил бы в доме родителей, пытаясь разобраться со своей жизнью. К счастью, в церкви верили в прощение и захотели дать мне шанс. Это было десять лет назад, с тех пор я был счастлив. Если бы в восемнадцать меня спросили, кем я хотел стать, я бы ответил, что механиком или кем-то еще. Но точно не проповедником, черт возьми.
Но вот я здесь.
И, по правде, мне это нравилось.
Поначалу было трудно заставить людей доверять мне, но я продолжал пытаться, проходя трудные времена с поддержкой отца. Это действительно казалось благословением, и я чувствовал, что помогал людям. Мне всегда хотелось именно этого.
Мои мысли вернулись к тому моменту, когда все в жизни стало меняться к лучшему.
*****
– Неделя в яме – совсем неплохо, коротышка, – проворчал рядом грубый голос.
Волосы на затылке встали дыбом, и я сжал кулаки, готовясь к бою. На прошлой неделе трое головорезов пытались сотворить со мной немыслимое. Я был голый и принимал душ, когда они на меня набросились. Все, о чем я только мог тогда думать – как же ужасно быть изнасилованным тремя взрослыми мужиками. Раньше мы с друзьями часто шутили о подобном, когда говорили о людях в тюрьме. «Не давай им свой зад». И вот теперь в тюрьме сидел я, изо всех сил стараясь защитить свою задницу от трех черных ублюдков. Внутри клокотала ярость, как никогда высоко подняв свою уродливую голову. Сперва меня с ноги ударили в бедро, а потом я ощутил, как ко мне прижался твердый член, и буквально обезумел. Потом я очнулся с двумя заплывшими распухшими глазами, синяками по всему телу и сломанным ребром. Тем не менее, моя задница была цела.
Чернота.
Таково было мое душевное состояние.
Чернота. Чернота. Чернота.
Инстинкт взял верх, и разум отключился.
Начальник тюрьмы и офицеры допрашивали меня о произошедшем, но я ни черта не мог вспомнить. Единственное, что удалось восстановить в памяти: парень на мне, а потом чернота. Так я им и сказал, но они не слишком впечатлились моим ответом. Грозились разным дерьмом, включая продление срока, что жутко меня разозлило. Я все еще ждал новостей о том, что же они решили.
– Коротышка, – снова раздался голос. – Я с тобой разговариваю.
Левый глаз все еще был опухшим, потому я почти ничего не видел. Повернувшись на голос, я едва не вздрогнул, увидев мужчину ростом около семи футов1, настоящую гору твердых черных мышц. Этот парень был чертовски пугающим. Татуировки по всей коже заставляли ее казаться еще темнее. Тату было даже на лице. Черт, кто вообще делал их на лице? У меня самого была татуировка на спине, поскольку я был задирой и знал, что это разозлит моих религиозных родителей. Отец был разочарован, что я разрушил свой «храм» черепом и пламенем. А мама запустила в меня телефоном. Однако у этого громилы татуировки были просто повсюду.
– Слишком длинная неделя, – пробормотал я ему.
– Говори громче, парень, когда разговариваешь со старшими.
Его тон напомнил мне упреки отца, и я разозлился.
– Пошел к черт, придурок, – почти проревел я, в голосе слышала хрипота. – Теперь услышал, старик?
Покачав головой, он ударил меня по голове. Я сжал кулаки, но не ответил, потому что яма была кошмаром, и мне не хотелось возвращаться туда в ближайшее время.
– Я не собираюсь в ад. Христос умер на том кресте, отпустив мои грехи, – просто произнес он. – Меня спасла кровь Иисуса. Вопрос в том, куда отправишься ты, коротышка?
«О, черт возьми».
Словно мне было мало вечно цитирующих Библию родителей, которых я выслушивал все восемнадцать лет моей жизни.
– Очевидно, что я никуда не уйду следующие лет десять или около того, – огрызнулся я. – И твое библейское дерьмо со мной не сработает. Я знаю все об Иисусе. Мистере Совершенство. Как и мой чертов отец.
Черный парень фыркнул и снова ударил меня по голове.
– Ты маленький злобный кусок дерьма, а?
– Ты не должен говорить слова вроде «дерьмо», библеист. Иисус обречет тебя гореть в аду, – усмехнулся я.
Прищурившись, он изучающе посмотрел на меня.
– Ты прочел это в Библии?
– Не произноси имя Господа твоего понапрасну, – сказал я, идеально пародируя проповедника.
– Ты действительно глуп, коротышка. Мне придется многому тебя научить. И удерживать подальше от неприятностей. Никто не захочет связываться с другом Кота Тома. Только будешь ли ты другом старого Кота?
Я стиснул зубы.
– Обычно дружба тут идет с оговорками. Я не стану ничьей сучкой, старик. И что это за имя такое, Кот Том?
– Мое имя, – проворчал он. – Томас Каталина. И мне кажется, моя мама бы не одобрила, если бы я завел мелкого парня.
Я не был мелким.
Мой рост был выше шести футов2, а мускулы хорошо развиты от игры в футбол в средней школе. Просто Том был гребаным гигантом.
– И что ты хочешь взамен? – все хотели что-то за свою помощь.
– Хочу, чтобы ты выслушал то, что я должен сказать.
Я рассмеялся и пожал плечами.
– Говори.
– Не только сейчас. Каждый день. Я помогу тебе пробиться сквозь тьму, с которой ты борешься, – ответил он мне.
– Я не борюсь с...
Том снова ударил меня в лоб. Ублюдок хотел поставить мне синяк.
– Прекрати, черт возьми, меня бить, – прорычал я, заставив рассмеяться нескольких заключенных, проходивших мимо.
Этот мудак снова меня ударил.
– Ты ни черта мне не сделаешь, коротышка. А теперь тащи свою задницу за Библией и возвращайся. Урок начнется прямо сейчас.
Кому нужен ад, если вы застряли в тюрьме с семифутовым громилой-библеистом, помогающим вам перестать быть отъявленным засранцем?
– Забей, мужик, – пробурчал я, отходя от него.
На этот раз он ударил меня по затылку.
– Это была не просьба, мальчик. Собирай свое дерьмо. У тебя есть две минуты.
Десять минут спустя мы сидели друг напротив друга в центре зала с открытыми Библиями. И это было также неловко и ужасно, как и последние два года, когда мой отец серьезно за меня взялся, решив помочь. Эти два года я все сильнее отдалялся от семьи и реальности.
– Кого ты потерял? – спросил Том, надевая очки для чтения в черной оправе. Он раскрыл Библию и стал листать ее своими большими пальцами. Когда я промолчал, Том поднял на меня взгляд карих глаз. – Настоящие мужчины отвечают, когда к ним обращаются. Ты настоящий мужчина?