Во время поездки в Киев разногласия внутри элиты можно было до некоторой степени замаскировать, поскольку формат высочайших визитов, установленный еще Петром I и усовершенствованный за следующие два столетия, предписывал проведение множества пышных и отвлекающих внимание мероприятий – от военных парадов до церковных служб. Из всех этих официальных мероприятий полное единодушие у императорской свиты вызывало одно: опера. Там все дружно скучали. Так что в городской киевский театр на «Сказку о царе Салтане» Римского-Корсакова приближенные царя явились вечером 1 сентября, скорее исполняя общественный долг, чем в предвкушении удовольствия от музыки.
Столыпин сидел в первом ряду партера, неподалеку от барона Фредерикса, министра императорского двора, и военного министра генерала Сухомлинова. В антрактах они поднимались размять ноги, поворачивались спиной к оркестру и беседовали с соседями. Вдруг во втором антракте молодой человек в вечернем штатском костюме, выделявшем его на фоне затянутой в мундиры свиты царя, спокойно прошел по проходу, вытащил из-под программки браунинг и дважды выстрелил в премьер-министра. Одна пуля попала в правую ладонь, вторая угодила справа под ребра (Столыпин демонстративно отказывался носить бронежилет, хотя прекрасно понимал, что террористы охотятся на него – одна из его дочерей осталась калекой после взрыва бомбы, уничтожившей его дом в августе 1908 г.). Обернувшись к Николаю II, который вместе с дочерьми вернулся в ложу, когда услышал из примыкавшей к ней гостиной выстрелы, Столыпин перекрестил его (многие истолковали это как предсмертное благословение царю) и рухнул в кресло. Поначалу казалось, что этот высокий и крепкий человек оправится от раны. Врачи не стали извлекать пулю и считали его состояние стабильным; в больнице его навещала жена, а также министр финансов Владимир Коковцов, с которым Столыпин оживленно обсуждал государственные дела. Но к ночи 3 сентября началось воспаление, и состояние пациента ухудшилось. Он то впадал в бессознательное состояние, то бредил, и единственное слово, которое окружающим удалось разобрать, было «Финляндия» – Столыпин приложил немало усилий к тому, чтобы лишить это великое княжество на западной границе политической автономии. К вечеру 5 сентября Столыпин скончался.
Документы, проливающие свет на это убийство, были опубликованы в сильно отредактированном виде уже в 1914 г., а недавно вышли полностью на 700 с лишним страницах мелким шрифтом{11}. И тем не менее многие вопросы так и остались без ответа. Поскольку вина Богрова была очевидна, его быстро приговорили к смерти и казнили. Но каков был мотив? Утверждение Солженицына, будто роль сыграло еврейское происхождение Богрова, неубедительно: проживавшая в Киеве семья была богата и давно ассимилировалась с местными элитами. Труднее опровергнуть слухи о заговоре правых, поскольку у Столыпина безусловно имелись враги среди высшей бюрократии, и один из злейших его врагов, министр внутренних дел (непосредственно подчиненный премьеру), отвечал за безопасность во время визита в Киев. Петр Курлов занимался вопросами личной безопасности царя с 1909 г., когда Николай впервые после революции 1905 г. совершил официальную поездку для празднования победы Петра Великого над шведами под Полтавой. В результате генерал-губернатор Киева, который при обычных условиях мог бы ожидать в результате благополучного визита царя повышения по службе или награждения, был поставлен в неприятное положение: ему не поручалось ничего, кроме покупки автомобиля для загородных поездок, и это задание оказалось тем более унизительным, что выделенных правительством 8000 рублей оказалось недостаточно и пришлось добавить из местного фонда на чрезвычайные расходы. Но хотя Курлов постоянно интриговал против Столыпина при дворе, совокупность фактов с большей вероятностью указывает не на соучастие тайной полиции, а на ее вопиющую некомпетентность. Основная вина лежит на полковнике Кулябко, главе киевской охранки (тайной полиции), перед которым Богров лично отчитывался как агент-провокатор. Легковерный Кулябко снабдил Богрова билетом на «Царя Салтана», поскольку тот обещал опознать на спектакле двоих (вымышленных им) террористов, якобы готовивших покушение на Столыпина. Хотя следствие обнаружило явные промахи Курлова и Кулябко, они, безусловно, остались безнаказанными не потому, что царь разделял их неприязнь к премьер-министру (даже если он разделял ее), но потому, что властям было бы весьма неудобно публично признаться в таком провале{12}.
12
Здесь я следую логике Ричарда Пайпса (Richard Pipes, Revolutionary Russia, 1899–1919, London: Collins, 1990, pp. 188–90) и Ашера (Ascher, P. A. Stolypin, pp. 363–89). Лидер теоретиков заговора – Аврех А. Я. См.: Столыпин и III Дума. (М.: Наука, 1968. С. 393–394).