— И маркиза обмануло сходство?
— Нет, герцог.
— Так неужели… он жив?
— Жив и живет в мрачном домишке на улице де ла Тур у старухи-родственницы. Моей горничной посчастливилось сегодня отыскать его и узнать от старухи, что он пять лет провел за морем, но сильная тоска по родине заставила его вернуться сюда.
— Страшная новость, маркиза! Равальяк ведь во всем ему сознался… От маршала нельзя скрыть, что этот опасный патер Лаврентий, которого он считает умершим и забытым, жив и живет в Париже. Если он до сих пор ничего не выдал, так может выдать на исповеди, так как чувствует близость смерти.
— Для того-то я и пригласила вас сюда, чтобы предупредить.
— Сегодня же ночью надо принять меры! Маркиза, позвольте отвести вас в зал, я сейчас же передам маршалу то, что слышал от вас и за что искренне благодарю.
— Пойдемте, герцог, вашу руку…
Голоса смолкли. Принц Генрих Конде осторожно поднялся с дивана. Счастливый случай наконец открыл ему тайну, о существовании которой он смутно подозревал и раньше.
Отчего маршал Кончини боялся патера Лаврентия? Отчего он пять лет тому назад поручил своему лакею устранить его во время бегства? Что рассказал на исповеди Равальяк, чего они так боялись?
Принцу нужно было прежде всего узнать, кто из придворных разговаривал в соседней нише. Тихонько отодвинув край пунцовой портьеры, отделявшей нишу от зала, он прошептал:
— Маркиза де Вернейль и герцог д'Эпернон, который тогда ехал в карете с покойным королем. О, какое страшное подозрение! Клянусь всеми святыми, я должен разузнать о деле прежде, нежели покончат со стариком на улице де ла Тур. Маршал живо расправляется… Сегодня же ночью я должен с ним поговорить.
Генрих Конде незаметно отделился от блестящей толпы веселых гостей и, ни с кем не простившись, уехал из раззолоченого, залитого огнями дворца Кончини.
Между тем к самоуверенно улыбавшемуся любимцу королевы-матери поспешно подошел герцог д'Эпернон. Элеонора, побыв несколько минут с королевами, ушла опять в зал. Ее зоркий глаз тотчас заметил, что герцог хотел говорить с маршалом о чем-то особенно важном. Обыкновенно мерные, рассчитанные движения герцога сделались какими-то торопливыми, а взгляд тревожным.
Элеонора очень спокойно подошла к мужу, будто спросить о чем-нибудь насчет вечера.
— Надо скорее предупредить беду, — осторожно шепнул в это время подошедший д'Эпернон. — Лакей Антонио пять лет назад вытащил из воды в Гавре совсем не того патера…
— Не может быть, — сказала с холодной улыбкой Элеонора, — Антонио еще никогда не ошибался.
— Вам, верно, не так передали, — прошептал Кончини.
— И я так думал, но патер Лаврентий действительно жив… он живет в Париже!
— Надо сейчас же удостовериться в этом, — сказала Элеонора. — Пусть патера, похожего на Лаврентия, отвезут в Бастилию.
— Разумеется, там все откроется, — подтвердил д'Эпернон.
— Где живет этот патер, герцог? — шепотом спросил Кончини и прибавил, гордо вскинув голову: — У меня, кажется, есть для этого важного секретного дела очень надежный и преданный мушкетер…
— Патер Лаврентий живет на улице де ла Тур, у старухи родственницы.
— Виноват… одну минуту, — извинился маршал и, обратившись к стоявшему поодаль адъютанту, велел позвать виконта д'Альби.
— Этот беарнец приезжий здесь, — сказал он Элеоноре и д'Эпернону, — и, насколько я заметил, толковый малый. Вот он.
— Красивый здоровый провинциал, — заметил герцог с выражением превосходства.
— Любезный виконт, — очень приветливо сказал маршал, — герцог д'Эпернон, — Этьен поклонился герцогу, — будьте так добры, назовите виконту улицу и дом…
Герцог назвал, а Элеонора опять стала разыгрывать роль любезной хозяйки и милостиво разговаривала с гостями.
— Вы уже считаетесь в числе мушкетеров, виконт, и вероятно горите нетерпением начать свою службу! Начните же ее сейчас: арестуйте патера Лаврентия от имени короля и отправьте его в Бастилию. Патера подозревают в том, что он пять лет тому назад отравил тюремного сторожа, чтобы освободить Равальяка. Ему удалось тогда скрыться, теперь он живет на улице де ла Тур. Мушкетер д'Альби сообщит мне, как он исполнил мое поручение.
Маршал сделал ему приветливый знак рукой. Этьен поклонился и вышел.
VII. ПАТЕР ЛАВРЕНТИЙ
— Слышали, кузина, опять стучат внизу, теперь уже погромче, чем в первый раз, — говорил маленький старичок лет семидесяти, сгорбленный и очень слабый на вид, подходя к двери соседней комнаты.