Куда преклонить голову? Кто пустит ее с ребенком? У нее ничего не было; она не могла даже заплатить за ночлег! Уходя, она не взяла с собой ни одного платья из своего гардероба, ни одного колечка, ничего, ровно ничего…
По улицам брела не маркиза де Монфор, а Магдалена Гриффон, которая убежала в одном простеньком платье да в старом коричневом платке, а Магдалене Гриффон ничего не нужно было, кроме своего ребенка. Теперь он с ней, наконец! Она могла прижимать его к сердцу и целовать, но не подумала о том, что отныне должна заботиться о нежной малютке, что ему нужен кров для защиты от холода и здоровая пища. Для себя она ничего не желала, но свое сокровище хотела окружить всеми удобствами и радостями.
Укутывая спящего мальчика платком, она бесцельно шла по улицам и очутилась наконец на берегу Сены. Магдалена стояла на набережной и смотрела вниз. Там, в волнах реки, конец всем скорбям и мучениям, конец ее вине и раскаянию. Там начало милосердия Божьего. А дитя? Не лучше ли и этому маленькому, едва взглянувшему на жизнь мальчику совсем не знать тяжестей и страданий жизни? Не лучше ли, если он сейчас же умрет вместе со своей несчастной матерью и разом избавится от многих горьких испытаний?
О, Магдалена Гриффон столько выстрадала и перенесла, и при одном воспоминании об этом, при одной мысли, что на долю ее сокровища может выпасть хоть часть того же, она решилась разом покончить со своей и его жизнью.
Что, если и ему готовится судьба маркиза? Ведь не у всякого хватит силы вынести это. Что если и ее сыну какая-нибудь женщина сделает то же, что она сделала его отцу?
Магдалена Гриффон содрогнулась. Сознание собственной вины так терзало ее, что смерть в эту минуту казалась ей блаженством, и она жаждала ее как лучшего исхода для себя и для своего ребенка…
В то время, как маркиз и Ренарда обыскивали улицы и квартиру, где Магдалена Гриффон прожила пять лет, она с ребенком бросилась в темные волны Сены с набережной д'Орсэ. Раздался пронзительный крик. Даже доведенный до отчаяния человек в минуту смерти, которую сам искал, поддается инстинкту самосохранения.
В самом широком месте Сены раскинулся большой заселенный остров Ночлега. Его называли так потому, что на нем было несколько трактиров и таверн, где могли останавливаться на ночлег не только проезжавшие мимо лодочники и матросы, но и нищие и авантюристы самого последнего разряда. Полиция была рада, что большая часть парижских бродяг по вечерам отправлялась на этот остров, где свободно могла обделывать свои делишки.
Самая большая гостиница поросшего кустами и деревьями острова пользовалась и самой дурной репутацией. «Белая голубка» стояла на обращенной к городу части острова и принадлежала очень уважаемому между нищими Пьеру Гри, который за деньги давал не только приют, но и за известную плату обучал искусству просить милостыню.
Он умел делать калек из здоровых людей, не нанося им увечий, и его советы и указания были так хороши, что никому и в голову не приходило заподозрить обман. Плату Пьер Гри брал различную, в зависимости от сложности проводимых манипуляций. Например, за превращение человека со здоровыми ногами в хромого на костылях платилось дороже, чем за одну искалеченную руку. Найти ребенка уродца от природы стоило дороже, нежели найти здорового и сделать на время калекой или уродцем, благодаря искусству Пьера Гри.
Образцом творчества Пьера Гри были два его взрослых сына, здоровенные молодцы. Он говорил, что они могли бы вдвое больше зарабатывать, если б не были так ленивы. Каждый день Немой Жан водил слепого Жюля к мосту Нотр-Дам, где они великолепно разыгрывали свою роль, и в старую шляпу Жюля сыпалась богатая милостыня.
Гостиница «Белая голубка» являла собой низенький домишко грязно-серого цвета, выстроенный из кирпича. Окна с зелеными ставнями были занавешены старыми цветными тряпками. Широкая, кривая дверь, перед которой под деревьями стояли грубо сколоченные деревянные скамейки, вела в длинные просторные сени. Направо располагалась распивочная, налево — квартира Пьера Гри и его детей. Узенькая старая лестница вела наверх, где размещали постояльцев; впрочем, большей частью они располагались в сараях позади гостиницы.
«Белая голубка» получила такое название не только потому, что на ее старой поломанной вывеске была изображена эта птица с веточкой маслины в клюве, но и по другой причине, которую мы сейчас объясним.
В тот вечер, когда Магдалена Гриффон унесла свое дитя, на деревянном мосту, соединяющем берег с островом, стояло человек тридцать обитателей гостиницы, которые со смехом и криками разглядывали подходившего нового гостя.