Понимая, что одно неверное слово, и пропал — я принимаюсь говорить именно то, что она желает слышать. Так как я не верю в ложь во благо, мне ничего не оставалось кроме как признать — я чёртов лжец. Такова жизнь, таков я.
От моих комментариев лучше бы всё равно не стало, а то и наоборот — заставило бы Мэй снова всё бросить. Она ведь себя уже во всех секциях перепробовала, но ни в одной долго не задерживалась. А от этой она просто сияла. Да и с каждым разом становилось всё лучше. Так кто я такой, чтобы отнимать у неё такое счастье?
Насладившись дозой лести, сестрёнка поделилась с подробностями случая в гримёрке. Как оказалось, костюм Гамлет всё же сменил на втором акте. Они отличались совсем малым, и я не обратил на это особого внимания. А причина смены была довольно интересной — между «Гамлетом» и «Лаэртом» битва произошла даже раньше последних сцен. Явно вошли в роль парнишки. Да так сцепились, что Дину оторвали рукав. Наполовину, но всё же заметно. Зашивать времени не было, потому было решено сменить костюм. Тот увезли, и только минут через пять «Гамлет» севшим голосом сообщил, что не может найти слова. Как оказалось, они уехали вместе с костюмом. Потом была жуткая суматоха, из всех сценариев собирали один, и пока этим занимались, параллельно поили успокоительным Дина. Так как его трясло и от потасовки, и от потери сценария. Но, в итоге, всё обошлось.
На такой ноте мы подошли к дому, и я наконец с уверенностью смог сказать, что день завершён, и больше ничего плохого меня ждать не могло.
========== Глава 7. Предложение. ==========
Вторник. 4.
Если сравнивать с предыдущими днями, это утро было крайне спокойным. Никто никуда не спешил, никого не подгонял, и в принципе царила атмосфера любви и уюта. Насколько это возможно в такую рань. Хороший завтрак и чашка ароматного кофе — чего ещё можно желать? С Мэй вышли пораньше, шли не спеша, болтали о всяком, как в старые добрые. Воздух был тёплым и совсем не зимним, а небо чистым-чистым. Пришли мы минут за пять-восемь до звонка. Мэйбл резко вспомнила, что так и не садилась за домашку. На удачу моей сестрёнки, первым уроком была биология. Читать весь параграф было через чур долго, потому она обошлась моим конспектом. А после звонка взяла у меня тетрадь по алгебре и стала переписывать решения на уроке. Я совсем не был против. Не в первый раз случается. Да и после вчерашнего она действительно устала.
На втором уроке я полностью погружён в материал, которые пытается донести преподаватель. Пусть Мэй и не дано понять чувство, когда голову полностью занимают формулы, и на каждом уроке алгебры она рисует на полях, но злиться на это просто невозможно. Во-первых, потому что мысли о другом, во-вторых, потому что это моя любимая сестрёнка и я люблю её такой, какая она есть.
Без задней мысли проходил мимо стенда с расписанием, даже не обратил внимания на скопившихся вокруг учеников. Бывает. Думал только о том, как бы побыстрее добраться до раздевалки и как-бы побыстрее отмучиться на физре. Вот это было важно. Школьные будни, какие они есть. К счастью, страдать пришлось недолго. На «ради галочки» сделав разминку, все стали уговаривать преподавателя разрешить им поиграть. Тот в итоге сдался, а это означало, что таким как я можно было устроиться на матах в конце зала. Остальные же разделились на команды по шесть человек, выбрали себе по паре девчонок для чирлидинга, и началась игра. Кто-то следил за ней, а кто-то — залипал на время от времени танцующих «болельщиц». Меня особо не волновало ни первое, ни второе. Думал над тем, каким образом я собираюсь выучить параграф по географии всего за перемену. К конце урока пришёл к выводу, что никак. И вот когда я уже счёл, что день испорчен, решил посмотреть, на что же все так пялились на перемене. Увидел. И мне это совсем не пришлось по душе. В графе «отсутствующий преподаватель» чёрным по белому было напечатано: «Олвин Типс». Но при этом никаких замен не стояло. Это было, мягко говоря, странно.
Я всё же не стал спешить, потому сразу отправился к кабинету, возле которого уже стояла небольшая группка успевших переодеться и даже закинуть вещи в кабинет. С мыслью: «ну ладно» — я стал дожидаться Мэйбл. На удивление, она пришла раньше звонка, и даже успела рассказать — и отсмеяться рассказывая, — о случае в раздевалке. Они постоянно дрались. Просто. Постоянно. Потому меня это уже не удивляло. Хотя причина была довольно забавная.
Когда наконец прозвучал звонок, я со спокойной душой взял рюкзак и зашёл в кабинет, со взглядом, направленным только в сторону парт. К великому сожалению, вскоре его пришлось от них оторвать.
— О! Мистер Боуэн, какими судьбами?
В тот момент я думал только о том, что утро действительно было через чур тихим. Думал, наконец покой, а нет. Затишье перед бурей.
— Олвин уехал на олимпиаду с одним из семиклассников, он не предупреждал? — Несколько человек отрицательно покачали головами, после чего он продолжил. — Очень жаль. В любом случае, на чём вы остановились?
Я уже хотел выкрикнуть предыдущую тему, чтобы отмазаться от ответов, но меня опередили. Впервые до такой степени возненавидел выскочек. Ладно, если бы всё же был Олвин, но нет. Получил хорошего, а теперь время пострадать.
— Кто-нибудь желает ответить? — В воздух почти поднялись несколько рук, но Боуэн не стал ничего ждать. — Что ж, тогда я начну тему. — Резко сказал он, и ученики тут же резко опустили руки. Его губы дрогнули в улыбке. — Или всё же есть желающие? — Многие переглянулись, и перевели взгляды, кто на парты, кто на преподавателя.
«Ну что за цирк он.» — пронеслось у меня в голове перед тем, как я заметил, что рука Боуэна всё ещё перебинтована. Тогда мысли ушли совсем в иное русло. На каникулах мне так и не удалось связаться с дядюшками. Точнее, я отправил им письмо, но ни о чём спросить не удалось, так как Мэй настояла на том, чтобы писали мы вместе. Конечно, я попросил их сообщить, где они остановятся в следующий раз, но надежды особой не было. Как не крути, их может занести и на Северный полюс, или в пустыню, или в непроходимые джунгли, а там и речи идти о связи с цивилизацией не может.
— Что ж, тогда начнём. — Он улыбнулся, легко хлопнув в ладоши. После этого на бинте появился кровавый развод, а у меня внутри снова всё сжалось, появилась тошнота. На живых людях кровь выглядит в разы отвратительнее, чем на ссохшихся трупах.
В итоге к середине урока замечаю, что больше слежу не за темой, о которой он рассказывает, а за тем, что кровавых разводов становится всё больше. В итоге он просто решает держать руку за спиной, или, когда сидит, накрыв правой. К сожалению, моё внимание не остаётся незамеченным. Минут за десять до конца урока Боуэн решает задать мне внезапный вопрос, ведь с виду — я совсем его не слушал. Хотя, на самом деле, это совсем не так. На его лице так и видится скрываемое недовольство. Приятное чувство. А вот то, что больше всего удовлетворения обычно получаешь от необдуманных поступков, неприятно. Необдуманных тактических решений. Тактических ошибок… В данном случае, лучше было промолчать. Дать ему то, чего он хотел. Тогда бы у него не было мотивации до конца урока искать причины заставить меня задержаться на перемене. А он ведь настойчивый. Нашёл-таки. Потому я не спешу, когда звучит звонок. Пока все наспех засовывают тетради и учебники в рюкзаки, я медленно провожаю взглядом Мэй.
— Мне тебя ждать? — Спрашивает она на выходе.
— Нет. — Отвечаю с тяжёлым вздохом, и начинаю медленно собирать всё в рюкзак.
Мэйбл уходит, закрыв за собой двери. Не зря.
— И что же это было? — Не снимая с крючка рюкзак, забрасываю в него учебник. — Разбитая ваза? — И пенал туда же.
В классе французского всегда стоял запах цветов, пусть он и практически постоянно проветривался. На подоконниках стояли цветы, и на столе Кассандры. В хрустальной вазе. Помнится, Мэйбл каждый раз спрашивала, какой цветок стоит. Учила как английский вариант, так и французский. Единственное, что мне запомнилось — гавайский имбирь. Просто потому что.