— Нет, окно. — Беззаботно ответил Боуэн, я от удивления даже перестал застёгивать рюкзак, но это скорее было всего секундной заминкой. В голове сразу всплыл день, когда пропал прошлый историк. Трещина в форме паутины, а потом резко выгнувшиеся стёкла… И трещина. Или же, скорее, разлом?
— И зачем же такому примерному человеку разбивать окно? — Наконец снимаю рюкзак с крючка. Не могу найти смелости, чтобы перевести взгляд на собеседника.
— Было душно. — Со смешком отвечает Боуэн, а у меня в голове абсолютная пустота. Всепоглощающая пустота.
— От напряжения в воздухе? — С нервным смешком выдаю я. Зря. Очень зря. А ещё зря перевожу взгляд на него.
— Ну, и от этого тоже. — Ухмыляется. — Ну и что? Ждёшь подробностей? — В голове, в которой до этого абсолютно ничего не было, тут же появляются крайне нежелательные образы. Не так ужасно, как-то, что снилось на днях, но в краску вгоняет.
— Там ещё лампы сгорели. Ну, у них и до этого с проводкой проблемы были. — Он на секунду замолчал, а я выдохнул. По определённой причине, с облегчением. — В общем, пока в кабинете французского ремонт. Ну, или вам замену поставят. Это уже меня не касается. — Боуэн снова выдержал паузу, но перед этим отвёл взгляд в сторону, и задумался. — Ловушка оказалась нерабочей… Как видно, у всех бывают промашки.
Это было крайне неприятное стечение обстоятельств. Стоило на днях пожелать, чтобы с ним что-то случилось, как вот оно. Конечно, я был зол, но я не хотел быть причиной чьих-то проблем. Серьёзных проблем.
— Дважды подряд? — По шкале от одного до десяти, я выглядел нелепо, притворяясь уверенным в себе, на пятнадцать баллов.
— Тот раз не считается! — Настолько резко, что я вздрагиваю.
Он выглядел в тот момент очень специфично. Нет, ему не было на вид лет сорок, но ему и не двенадцать, чтобы так резко вскакивать, ударяя ладонями о поверхность стола. Да и выражение лица… Возникали ассоциации с капризным ребёнком, у которого отобрали игрушку, больше никаких. Вот только он ничерта не ребёнок, и это выглядело странно. Чертовски странно.
Конечно, репутация подпортилась. Нечего было себя профессионалом называть.
— И почему же? — Пусть я и смотрю на него с нескрываемым недоумением, его, кажется, совсем ничего не смущает. Будто бы всё так и должно быть. Мне совсем в тот момент не хотелось встретиться с ним вне здания школы. Для него рамок «учитель к ученику» просто не существовало, и это просто ломало стереотипы.
— Сколько у тебя вопросов. — Он ухмыляется и садится обратно в кресло. — Это уже информация не для всех. Конфиденциальность и всё такое. — Тем не менее, даже если это и отказ, то смотрит он выжидающе.
Больше не верится, что это просто совпадение. Он бы не искал причин оставить меня. Он бы закончил разговор или оборвал его, просто выставил бы меня за дверь, или сказал бы это иначе, постарался бы избежать такого разговора, сделал бы что угодно, но нет. Не сделал. Он сам подвёл разговор к этому. К этой фразе. К этой реплике. Это всё было частью плана, либо… Либо мне и правда стоило перестать загоняться. Что ещё за теории заговоров? Осталось добавить щепотку масонов и рептилоидов с планеты Нибиру, и идеально. Полный комплект.
— И чего же вы хотите за эту информацию? — Накидываю на плечи рюкзак, и подхожу к столу.
Боуэн не сводит с меня взгляда своих чёрных-чёрных глаз, в которых будто бы горят огоньки. Огни, которые зажигает предвкушение. Изнутри светится. И как тут не верить, что ему эта ситуация более чем по душе? Хочет сказать, но тянет. До последнего тянет. А я нервничаю. Всё сильнее и сильнее. До дрожи в руках, до боли в груди.
— Поцелуй. — Он улыбается, ожидая реакции.
А я не знаю, что чувствую. Это что-то довольно необычное. Эта «цена» совсем не звучит ожидаемо, нет. Но и неожиданной её назвать нельзя от слова совсем. Очевидно? Тогда бы я не спрашивал. Предсказуемо? Уже ближе.
Чувствую, как сердце пропускает удар. Не знаю, хочу ли. Знать, разумеется. Всё равно ведь пообещал, что не буду лезть в это.
Интересно было, чего он ждал? Какой реакции? Наивно верил, что я соглашусь? Не было на то похоже, смотрел он с явной насмешкой. Считал, что откажусь? Самооценка не позволила бы ему такого. Не то, чтобы у меня был вариант сбежать, но… Нельзя же быть таким проницательным, да и не знал он ничего обо мне. Тем более, чтобы делать ставку на такой ход развития событий. Или же иной. Во избежание которого, я делаю пару шагов к выходу. Такой сценарий уже терзал мою голову. Одной ночью. Больше думать не хотелось.
— Так вам не хватает одной Кэсси? — Как-то через чур искренне звучит. Я удивлён. И он удивлён. Такого он не ждал. И я не ждал. Ни того, что заговорю об этом, ни того, что назову её так. Обычно к ней таким образом обращались подруги-коллеги.
— При чём здесь вообще она? — Когда удивление спадает, наконец спрашивает Боуэн. Спрашивает с немалым раздражением. И я понимаю, что переступил опасную черту. Только бежать уже поздно. И некуда.
— На да, хах, можно было бы назвать имя любой из наших преподавательниц. Младше сорока, или… — Его это немало задевает. До такой степени немало, что он сжимает ручки кресла так сильно, что на них точно должны остаться следы. — И старше… Старше скольки, десяти?
Боуэна просто трясёт от злости. А я такого заряда адреналина давно не получал. И мог бы получить ещё с ноги в живот, раз так десять — сказал бы такой хлюпик про меня подобное, так и поступил бы. Но Боуэн не такой, нет, он ранит иначе. Он ранит словами.
— А ты небось, ревнуешь? — Шипящий шёпот, кажется, звучит в моей голове. Как удав. Его голос, его гипнотизирующий взгляд, и словно свитые им кольца сжимаются на лёгких. И сжимают. На пару секунд я полностью теряю способность как дышать, так и говорить, так и мыслить. Но как только эти способности ко мне возвращаются, я резко разворачиваюсь, и вылетаю из класса. Всей душой жалея, что вообще полез к нему. И пожалел даже. Было бы чего. Он получил по заслугам, и даже меньше.
Настроение, мягко говоря, испорчено. Окончательно и бесповоротно. И все попытки Мэй улучшить его — абсолютно бесполезны. Тем не менее, мне всё же удаётся подобрать слова, чтобы успокоить её. А для себя я слов подобрать не могу.
Во время обеда я так и не смог заставить себя съесть хоть что-то, потому к последнему уроку умираю не только морально, но и физически. Сестрёнка в который раз заводит беспокойную речь о моём состоянии, вкрай нездоровом, и единственное, что спасает наши отношения от очередной бессмысленной ссоры — полное моё изнеможение.
Удивительно было, как у меня хватило сил добраться живым домой. Хотя, живым — это слишком громко сказано. Зайдя в квартиру я, не раздеваясь, заваливаюсь на диван, даже не подумав остановить Мэй, которая пулей улетает на кухню. В тот момент было до такой степени всё равно, что ни с чем не сравнить.
Просыпаюсь я ближе к восьми. На столе ждёт тёплый зелёный чай, — который я не люблю от слова совсем, — а также записка: «помоги, плз» и пара тетрадей с закладками. Залпом осушив чашку, принимаюсь просматривать, с чем придётся иметь дело. И сперва я закончил её домашнее, а потом только вспомнил, что нужно всё переписать в свою тетрадь. И сделать остальные задания. В общем, поспал с пять часов — и достаточно для одного раза.
Домашка превыше всего, чёрт возьми.
========== Глава 8. Переезд. ==========
Среда. 5.
Это было довольно необычно, когда после двух часов сна, чувствовал себя как-никогда бодро. Возможно, конечно, роль сыграло то, что я до этого отоспался. Я практически никогда не ложился спать вечером, потому что было слишком много дел, а потом не мог заснуть до часу или двух ночи, что было весьма проблематично. Из-за этого мне редко удавалось поспать более шести часов за ночь в будние дни. А на выходных, если меня не будила Мэй, я просыпался часам к двум дня.