Внезапная дикая мысль посетила меня немного после. Сестрёнка моя весьма… Обезбашеная. Она так рьяно пыталась отговорить меня заниматься всеми этими «опасными штуками», так как всей душой желала обезопасить. Могла ли она пойти дальше? Попытаться устранить «аномалию» собственноручно? От такой возможности у меня внутри всё будто бы ледяной корочкой покрылось.
— Ты там заснул что-ли? — Недовольно спросила Мэй. — Или всё ещё перевариваешь три слова?
— Кхм, прости.
Я прочитал реплику, всё же вернувшись к «репетиции». Не особо увлекательно, если честно. Больше волновало то, как выбрать момент, чтобы просмотреть письмо. Конечно, это неправильно — читать чужие письма, но если Мэй грозила опасность? Я должен был проверить. Разумеется, если бы оно было не от дядюшек, я бы не стал его трогать. Это было бы уже совсем не моё дело. Но я был абсолютно уверен, что что-то не так. И что они что-то затевают. Что-то опасное.
Когда мучение закончилось, часы показывали половину одиннадцатого, потому сестрёнка поспешила в ванную. Так как в мои планы это не входило, я тут же обогнал её. Она повозмущалась и перестала. Вот и выкроил время. Пока мылся, обдумывал, куда можно было спрятать письмо? Она же его просто так не оставит. Тем более, что в душ идёт. Точно в своей комнате, но где? У неё всегда такой бардак, что прятать что-либо — раз плюнуть.
Стоило мне перешагнуть порог, как сестрёнка меня тут же вытолкнула, залетев в комнату. Не теряя времени, набросил на себя кофту и зашёл в соседнюю спальню. Нет, это неправильно, конечно, но ей ничего в мою комнату влетать без разрешения не мешает. Эта мысль не спасала, и желание покинуть «чужие владения» возрастало с каждой секундой. Потому, пока оно не зашкалило, я начал взглядом обыскивать всё вокруг: смятая постель, выпавшие вещи из рюкзака, выкинутая из гардероба одежда, стул-вешалка, бардак на письменном столе и выпавшие книги. Выпавшие? Мэй никогда к ним не притрагивалась. На моей памяти, конечно.
Первая попытка — и успешно. Радуясь тому, что удача явно на моей стороне, вытянул из одной книги уже распечатанное письмо. Прошёлся глазами по строчкам и сначала даже не понял. «Какой-то набор слов» — подумалось мне, а потом снизошло озарение. Именно. Набор слов. От дяди Форда. Зашифрованное письмо. Точно что-то затеяли.
Положил письмо обратно и убежал в свою комнату. Я ничего не мог сделать. Фотографировать было бесполезно. Скорее всего, либо у неё была специальная «штука», чтобы расшифровать, либо были замешаны «невидимые» чернила. Я ведь даже не мог приставить её к стенке. Во-первых, она бы узнала, что я был в её комнате без её ведома, во-вторых — читал письмо, снова без её ведома, и в-третьих — «братское беспокойство» бы не прокатило. Она бы ещё месяц точно со мной не разговаривала. Да и не остановило бы её это. Если что я и знаю о своей сестре, так это то, что она чертовски упёртая. Даже родители не были бы в силах помешать её планам. Тем более, если она в сговоре с дядюшками.
«Мэйбл-Мэйбл, во что же ты встряла?»
========== Глава 14. Попался. ==========
Понедельник. 17.
Утром я был заряжен такой сильной решительностью, что даже вышел на минут пятнадцать раньше, чем обычно. Мне срочно нужно было получить все ответы, если уж Мэй с дядюшками что-то затевают, то это точно серьёзно. Так и знал ведь, что затишье перед бурей.
Пришёл в школу, охранник — как всегда, — спал, стояла непривычная тишина. Каждый шаг отдавался в коридоре звонким эхом. Большая часть кабинетов была закрыта. «Так даже лучше. — подумалось мне — Меньше вероятных свидетелей.»
Внизу послышался топот и детский смех. Я даже вздрогнул. Атмосфера была как в типичном ужастике. Ещё и с самого утра пасмурно. А вот когда я подошёл к стенду, начался реальный хоррор. Потому что в графе отсутствующих преподавателей стояло: «Боуэн И.Л.».
Стало внезапно жутко. Одна часть протестовала, со всех сил топила за то, что именно он виновник всего происходящего. Но всё равно, что—то внутри отчаянно верило тому беспокойству, тем словам, всему тому, что должно было оказаться игрой. В конце-концов, не зря же столько совпадений? Да и надеяться на то, что это меня он стереть с лица земли планировал, не хотелось.
Выдохнув, перевёл взгляд на замены. С третьего на шестой перенесён урок французского. Сопоставив всё, что имелось, я искренне пожалел, что решил идти именно в понедельник.
На уроке биологии я заметил, о чём говорила Мэй. Все были нервные, и какие-то через чур агрессивные. Висела какая-то напряжённая атмосфера — хоть ножом воздух режь. К концу урока несколько человек сцепились, да так, что и меня задели. Пришлось всю перемену лёд прикладывать, а фингал всё равно остался. К счастью, не особо заметный. Правда, Мэй была достаточно глазастой, чтобы тут же начать расспросы. А я и не знал, что ответить. Ну что-то дёрнуло попытаться разнять их. Откуда мне знать, что именно? Пытался намекнуть ей, что атмосфера неправильная, но в её поведении ничего необычного не нашёл. Всё становилось страннее и страннее.
Тест проходил в гробовой тишине, которую нарушали лишь скрип грифеля о бумагу и размеренные, тихие и даже вкрадчивые шаги Сандерса. Я чувствовал себя крайне худо. Не в физическом, как раньше, а именно в плане эмоциональном. Будто бы находился под прессом, который беспощадно давил, ломал и измельчал каждую мою косточку поочерёдно. К концу урока я был жутко уставшим, и потому на геометрии совсем не соображал. Только рисовал на полях карандашом треугольнички, пребывая в каком-то полусознательном состоянии.
На физре лучше не стало. Все были какие-то пассивные, апатичные. Себя чувствовал не лучше, но пытался держаться нормально. Меня пугало состояние Мэйбл. Она была… Как обычно. Как всегда радостная, улыбчивая. Только в её глазах плясали огоньки жизни. У меня не было ни единой идеи по поводу происходящего.
На середине следующего урока нам было задано написать сочинение. Разумеется, всё что я в том состоянии смог осилить было парой слов. Остальные справились не лучше. Мэй же рисовала что-то в черновике. Как объяснила позже: «Тема не вдохновила.».
Наконец наступил последний урок. Я надеялся тихо просидеть его. Без происшествий. Потому медленно подымался к нужному кабинету. Уже у двери меня остановил леденящий душу крик. Нужно сказать, что крыша — не место для прогулок детей. Потому «люк» на неё закрыт. Ключи есть только у охранника. Потому первой мыслью и было, что с ним «что-то» случилось. Разумеется, я тут же рванулся проверять.
Сперва мне даже показалось, что на крыше никого нет. Чуть погодя я заметил багровое пятно, диаметром с метра два, а потом поднял голову, став свидетелем поистине великого падения. Стоит сказать, что падавшее нечто меньше всего напоминало человека. Но вот стоило ему соприкоснуться с крышей, как оно тут же приобрело форму. При чём было такое ощущение, будто бы смотришь на всё не просто в замедленной съёмке, а в обратном порядке. То, как кровь собралась обратно в «пюре из костей и внутренностей», а потом всё это стало человеком я запомнил точно на всю чёртову жизнь.
На этом «чудеса» не закончились. Так как этот «мясной мешок» встал — до жути неестественно, — а потом, как в той же обратной перемотке задом подошёл люку и спустился вниз. И только я успел отойти, как из земли в воздух стали вздыматься капли дождя, и всего за пару секунд небо стало пасмурным. Сверкнула молния, прогремел гром и всё побелело…
— Не боишься так всю жизнь проспать, а, бро-бро? — Мэйбл стояла перед партой, опираясь на руки, поставленные по обе стороны от меня.
— Всё же рановато я вернулся. — Потянувшись, посмотрел в окно. Собирались тучи.
— Что-то не так? — Сестрёнка выглядела сбитой с толку. Я надолго завис.
— Это был…последний урок? — От вопроса ей легче не стало.