Да, так он и написал, а теперь повторил эти слова Пиркхаймеру. Он хочет жить спокойно, чтобы выпустить в свет еще несколько сочинений отцов церкви; он хочет еще раз отредактировать свои книги «Адагия» и «Коллоквия», а также свой перевод Нового Завета; он хочет опубликовать еще несколько трудов античных классиков, в их числе Аристотеля; к тому же он намерен писать статьи о жизни и о человеке и, быть может, трактат об искусстве чтения проповедей. Придя к выводу, что человеческая глупость столь же вечна, как и человеческая мудрость, и, более того, одной глупости достаточно для преуспеяния и совершения дел, решающих судьбу народов и государств, он в своем одиночестве желает служить только мудрости, чьих слуг становится все меньше и меньше.
Пиркхаймер, в отличие от него бывший человеком чувства со смятенным сердцем, считающий, что он уже принес немало жертв на алтарь человеческого духа и свободы, не женившийся вторично после смерти жены, отдавший своих сестер и дочерей в монастырь, полностью посвятивший себя распространению мудрости, веривший в победу над ложью, лицемерием и деспотизмом, — Пиркхаймер, олицетворение скорби, хотел получить при жизни вознаграждение за свою праведность.
Почти шесть часов подряд сидели они под вязом, обсуждая одни и те же темы, подкрепляя свои слова аргументами и цитатами из древних и новых мудрецов; Бривис исписал множество страниц. На следующее утро, усевшись под деревом (посланец все еще не вернулся, а жара усиливалась), они вновь вернулись к тем же вопросам. Пиркхаймер сидел с непокрытой головой, сбросив даже плащ, изнемогая от зноя. Эразм, как обычно, закутанный в меховую накидку, был в шапке, кисть его правой руки дрожала. Он понимал, что происходило с его собеседником, и хотел бы воздать этому чудному человеку, потратившему столько усилий, чтобы только повидаться с ним, за его любовь и благоговение. Однако ему удалось лишь отчасти успокоить его отечески покровительственными словами, настоящих доводов у Эразма не нашлось. Пиркхаймер, человек тонкий и чувствительный, не удовлетворялся ответами, за которыми не стояло веры, и, оспаривая и опровергая собеседника, требовал чего-то более определенного.
Отчаявшись добиться желаемого, он заговорил по-другому, он открыл мэтру снедавшую его тревогу о своем близящемся конце.
— Хоть я и моложе вас, уважаемый учитель, на три года, но чувствую, что дни мои сочтены. Я не болен, не имею никаких недугов, вы видите, с каким аппетитом я ем, но чувствую, что смерть увязалась за мной. А мне не хочется умирать в отчаянии от того, что вся жизнь, все мечты были напрасны. Такая смерть вселяет в меня ужас.
Несколько раз, все в новых выражениях, возвращался он к этой теме, и Бривис старательно записывал, но Эразм отделывался ни к чему не обязывающими фразами, вроде «никто не знает своего часа», и переводил разговор на другой предмет.
Весь тот день они говорили о реформации, вскрыли ее корни и причины, ее неизбежность и ее извращения, главные и вспомогательные факторы, обсудили ее в целом и в частностях и так дошли до роли евреев в ее возникновении и распространении.
— Если бы не этот презренный выкрест, — сказал Эразм, — невежественный и бессовестный резник Пфефферкорн, возможно, события развивались бы иначе. Он был воистину лишь инструментом самых темных сил церковной иерархии (не сомневаюсь, что его убогие сочинения были несамостоятельны), но его упрямая тупость и ненависть к своим одноплеменникам сыграли на руку противникам папизма. Если бы не его косноязычные пасквили, Рейхлин[25] не объявил бы столь яростную войну церкви, а вы, Виллибальд, с беднягой Гуттеном[26] («о мертвых или хорошо, или ничего» — я стер из своей памяти его грубые нападки на меня!) не дошли бы до написания «Послания к мракобесам», основная часть которых направлена на подрыв фундамента старой религии.
25
Иоганн Рейхлин (1455–1522) — немецкий гуманист, юрист, филолог, лучший в свое время в Германии знаток древних языков, особенно древнееврейского и древнегреческого. Выступление Пфефферкорна с нападками на евреев побудило Рейхлина встать на их защиту. Развернувшаяся и продолжавшаяся несколько лет вокруг «дела о еврейских книгах» борьба осталась в истории под названием «рейхлиновский спор». Рейхлин — первый ученый, который ввел изучение еврейского языка в курс университетского преподавания. Им же создана грамматика еврейского языка (первая грамматика такого рода. написанная христианином).
26
Ульрих фон Гуттен (1488–1523) — немецкий гуманист и политический деятель, один из авторов (вместе с И. Рейхлиным) сатиры «Письма темных людей». Находился в оппозиции к Лютеру.