Не только между сословиями не было равенства, но и в самих сословиях соблюдалось местничество. Боярин более старого рода, более отличенный царем, становился выше других бояр. Это так вошло в обычай Московских людей, что те не могли представить себе иного порядка вещей.
В 1592-м году Русский посол в Константинополе Григорий Нащокин, ехавший через Донское войско, привез казакам от Царя подарки и сказал, чтобы казаки, разверстав, роздали лучшим добрые, рядовым средние и иным «рославские» сукна. Казаки ответили: «У нас больших никого нет, все равны, разделят они сукна на все войско, кому что достанется».
Несколько лет спустя Москва предложила казакам послать в Москву посольство (зимовую станицу) «лучших людей». С Дона ответили: «Лучших у нас нет; все казаки между собою равны; лучшие кого они, выбрав войском, пошлют…»
Крепко держались казаки равенства, установившегося между казаками с древних времен.
В 1585-м году скончался Московский царь Иоанн IV Васильевич. На престол Московский вступил его сын Феодор Иоаннович. В том же 1585-м году, 31-го августа, от Царя Феодора Иоанновича была послана грамота войску Донскому. Это была первая грамота войску. Она начиналась словами: «От Царя и Великого Князя Феодора Иоанновича всея Руси, на Дон, Донским Атаманам и Казакам, старым и новым, которые ныне на Дону и которые зимуют близко Азова».
Казакам объявлялось, что от Москвы к Азовскому паше послан для переговоров Борис Петрович Благово, казаки должны помочь ему доехать до Азова. Далее говорилось, что Царь желает, чтобы казаки с азовскими людьми «жили смирно и задору никоторого азовским людям не чинили». Казаки должны были позволить Азовским людям ловить рыбу по Дону, рубить в придонских рощах дрова и становиться на Дону. Казакам же запрещалось ходить против Крымцев и требовалось, чтобы казаки жили с Крымским ханом в мире. За то посылал Московский царь казакам жалованье: — селитру для пороха и свинец. И на будущее время было обещано жалованье, казаки же должны были составить поименные списки, кто и где атаман и сколько с ним казаков, и список этот отдать тому же Благово, когда тот поедет обратно в Москву.
Так была сделана первая попытка Москвы наложить руку на вольную казачью общину и сделать из Донского Государства свою область.
Но не настало для этого время. Москва была слаба для того, чтобы силою заставить казаков исполнять ее повеления, казаки же к этому времени представляли из себя прочное и серьезно управляемое самостоятельное государство. Они знали, что жить с азовцами в мире они не могут, потому что это не казаки нападали на азовцев, но азовцы нападали на казаков, и верные своей тактике обороняться, нападая, казаки должны были вести почти непрерывную войну с турками. Так же не могли и не желали казаки пускать азовцев в свои рыбные донские угодья и селиться по Дону.
Царская грамота осталась без последствий. В Москве же скоро наступили такие события, что уже приказывать казакам она не могла, но должна была искать казачьей помощи и спасения от врагов.
Глава IX
Равные между собою казаки считали лучшими тех, кого выберут войском.
К началу XVII века Войско Донское было настолько многочисленным, что нужно было выработать правила о том, кто же может избирать и законодательствовать в Войске? Те времена, когда все войско едва насчитывало пять тысяч человек, прошли. Тогда действительно все казаки войска съезжались в Круг, чтобы избирать из своей среды атамана и вершить свои дела войсковые всем войском. Теперь в войске было много разного народа. Были казаки и были люди случайные, приезжие из России, были пленные — ясыри. Были женщины, чего раньше не было, были и прирожоные казаки разного возраста, и нужно было определить права всех этих людей.
Казачьи дети, мальчики с 16 с половиной лет и до 18 назывались выростками. 18 лет они становились малолетками, и только после 19 лет мальчик казак мог заслужить название служилого казака.
Выростки и малолетки могли присутствовать на Круге, но без права голоса.
Озимейные казаки — те, кто «сбежал» или «прибрел» на Дон и жил, хотя и год, и два или три года и даже участвовал в походах, или иных станичных делах, но приговором станицы не был зачислен в Войско, не мог быть участником Круга. Осторожно допускали казаки людей в свою среду. Долго, годами, испытывали новых людей. Это уже не было, как сто лет перед тем, когда только спрашивали «в Бога веруешь?» и довольно — становись с нами в нашу станицу.