Добрая память о дочери Петра Великого сохранилась в сердцах ее подданных и перешла к последующим поколениям. Старший современник А.С. Пушкина Ф.Ф. Вигель писал: «Я знавал людей, кои помнили еще царствование Елизаветы Петровны и со слезами умиления вспоминали о нем… Ей было ведомо искусство делать подданных счастливыми и заставлять чужие народы уважать имя русское». П.И. Бартенев рассказывал, как однажды Александр III спросил его, «правда ли, что преподававший ему некогда Русскую Историю С.М. Соловьев переносил свою приверженность с Екатерины на императрицу Елисавету Петровну. Я в ответ позволил себе сказать, что, как человек Русский, Соловьев не мог относиться к этой Государыне иначе как с благодарным сочувствием… Знавал я стариков, говоривших, что их отцы называли Елизавету Петровну мудрою, тогда как Екатерину мудреною».
Дочь Петра Великого вряд ли можно признать выдающимся человеком по талантам и трудолюбию, поскольку ее личная инициатива в государственных делах прослеживается слабо. В большинстве случаев императрица отзывалась на потребности текущего момента, следуя рекомендациям своих советников. В целом ее политике свойствен умеренный консерватизм с оглядкой на ориентиры петровской эпохи. Стремление к собственному реформаторству было ей чуждо, хотя она и удовлетворяла многие насущные нужды страны. По складу характера и мышления Елизавета являлась реалисткой: она прекрасно разбиралась в людях и трезво оценивала происходящее. Ей практически не присущи такие распространенные черты правителей, как упрямство и самодурство, поскольку в большинстве случаев она умела отделять свои пристрастия и предубеждения от интересов дела и руководствовалась здравым смыслом. Осторожность и недоверчивость предохраняли ее от ошибок, а природный ум и интуиция подсказывали правильные решения. Дочь Петра I глубоко чтила память великого отца и искренне считала себя продолжательницей его дел, находя уже в самом своем происхождении обоснование величия собственной власти. Неглавными двигателями государственной деятельности Елизаветы Петровны являлись убежденный патриотизм и сознание своей миссии монарха.
В. НАУМОВ
ПЕТР III
Этого человека с полным основанием можно отнести к числу наиболее странных и противоречивых деятелей российской истории. Споры о нем начались при его жизни и продолжаются до сих пор. Наиболее употребительно мнение о Петре III как об умственно неполноценном человеке, едва не приведшем страну к хаосу. С этой точки зрения все его шестимесячное царствование представляется досадным недоразумением, вовремя исправленным гвардейскими полками во главе с Екатериной II. Но в отечественной и зарубежной литературе имеется ряд работ, в которых политика Петра III признается вполне обоснованной, а сам он предстает способным государственным деятелем, не успевшим в полной мере реализовать свой творческий потенциал. Так кем же он все-таки был?
Десятого февраля 1728 года в столице маленького германского герцогства Голштейн городе Киле родился мальчик, в котором соединилась кровь правителей России и Швеции. Отец ребенка, герцог Голштейн-Готторпский Карл Фридрих, был племянником короля Карла XII, а мать, цесаревна Анна Петровна, — дочерью Петра I. Мальчик был наречен Карлом Петром Ульрихом в честь двух великих монархов и своей бабушки Ульрики Элеоноры — старшей сестры Карла XII. По сложившейся династической ситуации голштейнский принц получил права как на российскую, так и на шведскую корону. Кто знает, как сложилась бы судьба Карла Петра Ульриха, если бы он стал шведским королем. Он мог жить долго и счастливо, жениться удачно и прославиться великими делами. Но случай распорядился иначе…
Мальчик был несчастлив почти с момента появления на свет и рос без должного внимания и заботы. Через три месяца после рождения ребенка его мать умерла от сильной простуды, а в 1739 году в возрасте одиннадцати лет он потерял и отца. По свидетельству современников, герцог мало интересовался сыном и успел передать ему только «несчастную страсть к военщине». Еще более равнодушен к мальчику был его дядя и опекун — ленивый и апатичный епископ Адольф Фридрих, доверивший воспитание ребенка людям грубым и невежественным. Среди них особенно выделялся обер-гофмаршал О.Ф. Брюммер, который испытывал к мальчику явную антипатию и подвергал его жестоким наказаниям за малейшие провинности. Об этом наставнике говорили, что он способен обучать лошадей, а не воспитывать принца. Неудивительно, что характер его подопечного оказался испорченным: в добром и послушном от природы ребенке поселился бестолковый демон противоречия, обуревавший его в течение всей дальнейшей жизни. Кроме того, частые унижения развили в мальчике вспыльчивость и нервозность. Несомненно также, что Брюммер определенным образом повлиял на мировоззрение своего воспитанника, которому он, как говорят, внушал превратные представления о России и русских. Впечатлительного ребенка пугала непонятная страна, рисовавшаяся в его живом воображении огромной заснеженной пустыней с медведями и каторжниками.