Александр III ни с братом, ни со свояченицей об этом деле не говорил, но царица знала, что он одного с ней мнения. Оба они были противниками этого брака.
В декабре 1893 г. Мария Федоровна заключила, что гессенская история завершилась. Ники получил сообщение от Аликс, что она окончательно решила не менять свою веру, а следовательно, вопрос о браке, как казалось, отпал сам собой.
Но Николай все еще не терял надежду и упросил родителей позволить ему самому переговорить со строптивой принцессой, которую одну только они любит. Случай представился весной 1894 г., когда в Кобурге должна была происходить свадьба гессенского герцога Эрнста-Людвига с дочерью Марии и Альфреда Эдинбургских Викторией-Мелитой (Даки). В столицу Саксен-Кобург-Готского герцогства город Кобург съезжались именитые гости со всей Европы во главе с королевой Викторией. И Ники должен был представлять там Дом Романовых. Мария Федоровна была убеждена, что «его история» близка к завершению, и Ники лишь испытает моральные муки. Она сочувствовала ему. 2 апреля 1894 г. из Петербурга вышел поезд, в котором ехали наследник престола Николай Александрович, великий князь Сергей Александрович, великая княгиня Елизавета Федоровна, великий князь Владимир Александрович, великая княгиня Мария Павловна и великий князь Павел Александрович. Четвертого апреля русские гости прибыли в Кобург.
Мария Федоровна оставалась в России, ждала известий и переживала. 7 апреля она писала своему сыну Георгию на Кавказ: «Бедный Ники был на грани отчаяния, потому что именно в день его отъезда Ксения получила письмо от сестры Эллы, в котором она сообщала, что никогда не переменит религию и просит сообщить об этом Ники. Ты представляешь, как приятно нам было это узнать и, главным образом, Ники уезжать под ударом этой новости. Если бы она написала об этом раньше, он бы, конечно, не поехал. Но в последний момент уже невозможно было изменить решение. От всего этого я ужасно переживаю за Ники, которого все эти годы ложно обнадеживали… Все мои надежды только на Бога. Он все делает к лучшему, и если Он хочет, чтобы это свершилось, это свершится, или же Он поможет нам найти настоящую [невесту]». Действительно, накануне отъезда Ксения Александровна получила письмо, где, размышляя о возможности своего брака с Ники, Алиса писала: «Душка, зачем ты опять говорила об этом предмете, который мы не хотели упоминать никогда? Это жестоко, ведь ты знаешь, что этого никогда не может быть — я всегда говорила это, и подумай, как это тяжело, если знаешь, что ты причиняешь боль тому человеку, которого больше всех ты хотела бы порадовать. Но этого не может быть — он это знает — и потому, молю тебя, не говори об этом снова. Я знаю, Элла опять начнет, но что в том толку, и жестоко все время говорить, что я ломаю ему жизнь, если для того, чтобы сделать его счастливым, я совершила бы осознанный грех. Все и так уже тяжело, и начинать все снова и снова так немилосердно».
Но искать больше «настоящую» не пришлось: 8 апреля 1894 г. в Кобурге было объявлено о помолвке цесаревича и принцессы Алисы. Любовь сломала все преграды. Счастливый жених писал матери: «Милая Мама, я тебе сказать не могу, как я счастлив и также как я грустен, что не с вами и не могу обнять Тебя и дорогого, милого Папа в эту минуту. Для меня весь свет перевернулся, все, природа, люди, все кажется милым, добрым, отрадным. Я не мог совсем писать, руки тряслись… хотелось страшно посидеть в уголку одному с моей милой невестой. Она совсем стала другой: веселою, и смешной, и разговорчивой, и нежной. Я не знаю, как благодарить Бога за такое благодеяние». И Мария Федоровна была счастлива тоже. Она предала забвению все свои опасения и неудовольствия. На все воля Божья, а с этим спорить было невозможно. Летом 1894 г. императрица писала сыну в Англию: «Наша дорогая Аликс уже совсем как дочь для меня… Я более не хочу, чтобы она звала меня „тетушка“; „дорогая мама“ — вот кем я для нее буду с этого момента».
Потом много судачили по поводу того, почему же так долго «холодная красавица» сопротивлялась, но в конце концов согласилась? Кто видел в этом каприз, кто — позу, кто — расчетливую игру.
Что же в действительности заставляло Алису так долго не соглашаться на брак, несмотря на уговоры близких и дальних родственников, в числе коих был даже германский император Вильгельм II? В конце концов и бабушка, английская королева Виктория, сказала свое слово в пользу русской партии. Но даже это не сняло всех страхов и сомнений.
Конечно, вопрос перемены религии являлся первостепенным. При стойкой приверженности своим убеждениям гессенской принцессе было трудно переломить натуру. В таких вопросах для нее не имели особого значения голоса других. Подобная верность своим представлениям, неспособность переступить через себя во имя общественных целей, потом, когда она оказалась в России, сыграла в ее жизни весьма печальную роль. Алиса-Александра не умела (и не хотела уметь!) нравиться другим, не умела завоевывать к себе расположение. Но существовало и еще одно обстоятельство, способное объяснить всю предбрачную коллизию последнего русского царя. Страшила родовая болезнь монархов, в том числе и потомков королевы Виктории, которая уносила в могилу до срока немало представителей европейских владетельных фамилий. Эта болезнь — гемофилия.
Принцесса из Дармштадта прекрасно знала, что она не только должна выйти замуж за красивого молодого человека, которого одного и любила, но и исполнить свой исторический долг: подарить Ники и огромной России здорового наследника.
Много читая и размышляя, она знакомилась и с тем, что написано о гемофилии. Но книги мало что объясняли. Утверждалось, например, что это Божья кара за грехи и, чтобы ее избежать, надлежало вести праведную жизнь. А в такой жизни, в этом она не сомневалась, не может быть места клятвопреступлению, то есть перемене религии.
Когда же она стала русской царицей, то все ее мысли, все ее страстные мольбы были обращены к Всевышнему, чтобы простил ей и ниспослал им с Ники высшее счастье — сына. И через десять лет после свадьбы, родив уже четырех дочерей, она познает эту несказанную радость: летом 1904 г. у них появится долгожданный сын, которого нарекут Алексеем. Но пройдет всего несколько дней, и откроется сокрушительная правда: мальчик болен гемофилией. И всю оставшуюся жизнь, каждый день, каждый час, она с исступленной преданностью станет бороться за спасение их «Солнечного Луча», используя все возможные и невозможные средства в кризисные минуты обострения болезни. Когда же на перепутье жизни появится Распутин и докажет живыми примерами наперекор врачам, что только он способен вырывать «Маленького» из лап смерти, то изболевшееся сердце матери увидит в нем посланца свыше. Александра Федоровна беспредельно поверит этому человеку и останется верной ему до конца.
Несмотря на тяжелые предчувствия, сомнения и страхи, будущего не знал никто. Не знала его и принцесса Аликс. Она бесконечно любила цесаревича, «своего мальчика», и наконец решилась сказать «да». Они расстались в конце апреля 1894 г.: он поехал в Россию, у него были служебные обязанности. А она поехала к родным, сначала в Дармштадт, а затем в Англию, куда должен был тем летом приехать ее суженый. Они переписывались. Она отправляла письма пространные и страстные.
«Не забудь поговорить с твоим Отцом, о чем я просила, т. е. о том, чтобы мне не пришлось „клятвенно отрекаться“ от моего прежнего вероисповедания. Дорогой мой, ты мне поможешь, не правда ли? Ведь ты знаешь, что будет тяжело, но с Божьей помощью я научусь любить твою религию и постараюсь быть лучшей христианкой, а имея около себя тебя — все будет легче». «О, как я хотела бы прижать тебя к моему сердцу и поцеловать твою голову, дорогой мой, милый! Я так одинока без тебя. Да благословит и да сохранит тебя Бог, дорогой мой, и да ниспошлет Он тебе безмятежный и сладкий сон». «Ах, как я скучаю без тебя, любимый ты мой, ты для меня ВСЕ». «Ах, если бы ты был здесь, ты бы меня поддержал, ты такой религиозный, ты должен меня понять. Как я волнуюсь, но Бог мне поможет и ты тоже, дорогой мой, для того, чтобы я стала лучшей христианкой и служила бы моему Богу так же, как до сих пор, и даже лучше. Смогу ли я достаточно отблагодарить Его за то, что Он мне подарил твое сердце!» «Дорогой мой, если бы ты был всегда около меня, ты бы помогал мне и направлял бы меня на путь истины. Я не стою тебя, я знаю, что мне еще надо многому научиться, потому повторяю — отложим пока нашу свадьбу, хоть разлука и тяжела, но лучше не спешить. Подумай хотя бы о религиозном вопросе: ты не можешь ожидать, чтобы я все сразу поняла, а знать что-либо наполовину нехорошо. Я должна хоть немножко знать язык, чтобы быть в состояний хоть немного следить за службами».