Правившую в России династию в европейских справочниках с конца XVIII в. именовали часто не как династию Романовых, а как династию Романовых-Гольштейн-Готторпов. В буквальном, родственно-генетическом смысле, это было справедливым: отцом императора Петра III был Карл-Фридрих, герцог Шлезвиг-Гольштейн-Готторпский. Но в России подобное титулование официально не употреблялось, хотя разговоры на тему о том, насколько цари были русскими, велись постоянно в различных кругах. В связи с этим возникает вопрос об этнокультурном и национально-психологическом значении понятий «русский» и «русскость». Что делает человека русским? Какие черты характера, привязанности, взгляды и представления примечательны для подобного исторического типа? Это большая и спорная проблема, непосредственно связанная с исторической судьбой русского народа и его национально-духовной самоидентификацией. Умозаключений и суждений в этой области существует много, но приведем лишь одно, принадлежащее перу писателя Ивана Шмелева. «Русский тот, кто никогда не забывает, что он русский. Кто знает родной язык, великий русский язык, данный великому народу. Кто знает свою историю. Русскую Историю, великие ее страницы. Кто чтит родных героев. Кто знает родную литературу, русскую великую литературу, прославленную в мире. Кто неустанно помнит: ты – для России, только для России! Кто верит в Бога, кто верен Русской Православной Церкви: Она соединяет нас с Россией, с нашим славным прошлым. Она ведет нас в будущее; Она – водитель наш, извечный и верный». Данная формула в полной мере отражает духовный облик и мировоззренческие ориентиры последнего царя.
Пошло– дотошные критики установили, что у Николая II была лишь 1/128 часть «русской крови». С примитивно-обывательских позиций это якобы свидетельствовало о «нерусскости» царя и косвенно служило подтверждением расхожего тезиса о его безразличии к судьбам России. Но подобные вульгарные построения и примитивные выводы ничего не объясняют, а лишь затемняют сущность сложного явления. Ведь не «состав крови» делает человека русским! Применять же подобный подход к правящей династии просто абсурдно. Это касалось не только русских царей, начиная с детей от второго брака Петра I, но и в не меньшей степени других монархов. В подавляющем большинстве случаев династические браки заключались между представителями различных владетельных домов, что само по себе исключало «чистоту национальной крови». И здесь наиболее яркий пример -английская королева Виктория, находившаяся на троне более шестидесяти лет и ставшая символом целой исторической эпохи. Она представляла немецкую Ганноверскую династию и была замужем за немецким принцем! Но никто в Великобритании не обвинял ее в этом и не занимался подсчетами долей «чисто английской крови»! Профессиональные хулители «царизма» (как историки, так и неисторики) или просто невежественны, или откровенно недобросовестны и используют любой прием, даже самый непристойный, лишь бы «уличить» и «разоблачить».
Последний русский император был своим в европейском династическом мире, где его близкие родственники всегда занимали самые престижные места. Когда он родился, то его дедушка был королем Дании, а дядя – королем Греции. Когда же он отрекся от престола в 1917 г., то один его двоюродный брат являлся английским королем (Георг V), другой – королем Греции (Константин I), а третий – королем Дании (Христиан X). Его кузены и кузины, племянники и племянницы, дяди и тети носили самые высокородные титулы чуть ли не во всех европейских странах, занимали видные места в общественной жизни своих государств. И самые влиятельные, наиболее именитые отреклись от поверженного русского родственника, а затем многие стремились предать забвению эту родственную связь. Расчетливо-циничные сиюминутные интересы и устремления возобладали над человеческими симпатиями и семейным долгом. Но это все проявилось потом, уже в XX в., когда рушились троны не только в России. XIX в. для монархов был куда более спокойным. И когда Николай Александрович появился на свет, то невозможно было вообразить грядущие социальные бури и политические потрясения.
Николая II воспитывали по нормам, принятым в то время в высшем свете, давали образование в соответствии с порядком и традицией, установленными в кругу императорской фамилии. Регулярные занятия у великого князя начались в восьмилетнем возрасте. Руководителем их и наставником к Николаю был назначен генерал Г.Г. Данилович. Он составил специальную учебную программу, которая была внимательно изучена родителями и ими одобрена. Она включала восьмилетний общеобразовательный курс и пятилетний – высших наук. Основу общеобразовательного курса составляла измененная программа классической гимназии: вместо латинского и греческого языков было введено преподавание минералогии, ботаники, зоологии, анатомии и физиологии. В то же время программа преподавания истории, русской литературы и иностранных языков была существенно расширена. Курс высшего образования включал политическую экономию, право и военное дело (военно-юридическое право, стратегию, военную географию, службу Генерального штаба). Кроме того, были еще занятия по вольтижировке, фехтованию, рисованию, музыке.
Весь день был расписан по минутам, и старшему сыну цесаревича, а затем императора надо было почти каждодневно проводить много часов за уроками, заниматься самоподготовкой. Преподаватели подбирались тщательно и должны были не только давать знания, но и прививать отроку духовно-нравственные представления и навыки: аккуратность, исполнительность, уважение к старшим. Генерал Г.Г. Данилович регулярно сообщал родителям о ходе обучения.
В числе педагогов были блестящие знатоки своего предмета, известные государственные и военные деятели: К.П. Победоносцев (маститый правовед, профессор Московского университета, с 1880 г. – обер-прокурор Святейшего Синода); Н.Х. Бунге ( профессор-экономист Киевского университета, в 1881–1886 гг. – министр финансов); М.И. Драгомиров (профессор Академии Генерального штаба); Н.Н. Обручев (начальник Генерального штаба, автор военно-научных трудов); А.Р. Дрентельн (генерал-адъютант, генерал от инфантерии, герой русско-турецкой войны 1877–1878 гг.); Н.К. Гире (министр иностранных дел в 1882– 1895 гг.) и другие.
Преподаватели не могли ставить своему ученику оценки за успеваемость. Но все они отмечали усидчивость и аккуратность Николая Александровича. У него была прекрасная память. Раз прочитанное или услышанное запоминал навсегда. То же касалось и людей, их имен и должностей. Общавшиеся с последним царем поражались порой тому, что монарх мог в разговоре с кем-нибудь вдруг вспомнить эпизод служебной биографии собеседника многолетней давности. Из всех предметов Николаю больше всего нравились литература и история. Еще с детства он стал страстным книгочеем и сохранял эту привязанность буквально до последних дней своего земного бытия. Всегда переживал, если в какой-то день у него не было достаточно времени для чтения. Его пристрастия здесь с годами стали вполне определенными, он отдавал предпочтение русской литературе. Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Толстой, Достоевский, Чехов – вот круг особо любимых, читаемых и перечитываемых авторов. Он прекрасно владел английским, французским и немецким языками, писал очень грамотно по-русски.
С ранних лет последний русский царь испытывал большой интерес и тягу к военному делу. Это было у Романовых в крови. Многие его родственники служили с юности в различных войсках, занимали командные должности в гвардейских полках, в системе военного управления. Смотры, парады, учения Николая Александровича никогда не утомляли, и он мужественно и безропотно переносил случавшиеся неудобства армейских буден на лагерных сборах или маневрах. Традиции офицерской среды и воинские уставы неукоснительно соблюдал, чего требовал и от других. Любой офицер, запятнавший себя недостойным поведением, однозначно им осуждался. Этому правилу он оставался верен всегда.