В это время явился посланец от Петра Сапеги и от всего войска, стоявшего под Троицким монастырём, и потребовал, чтобы тушинцы немедленно вступили в переговоры с королевскими послами, а в противном случае Сапега перейдёт на службу к Сигизмунду. В такой ситуации Рожинскому пришлось вступить в переговоры с королевскими послами.
А что же делал всё это время Лжедмитрий II? Его время прошло, и никто не обращал на него внимания. Мало того, вожди тушинских поляков срывали на нём зло с тех пор, как королевские войска вступили в пределы Московского государства, что поставило тушинцев в затруднительное положение. Так, пан Тышкевич ругал самозванца прямо в глаза, называл обманщиком и мошенником.
Фактически Тушинский вор стал пленником поляков. Царские конюшни круглосуточно охраняли польские жолнеры. Лошади могли быть выданы самозванцу лишь с санкции Рожинского. На карту была поставлена жизнь «царя». Ведь в случае присоединения Рожинского к королю Тушинский вор стал бы всем помехой.
Лжедмитрий предпринял попытку побега. Ночью он ускакал из Тушина с четырьмя сотнями донских казаков, но поляки догнали его и вернули. С тех пор он жил в Тушине под строгим надзором.
27 декабря Лжедмитрий спросил Рожинского, о чём идут переговоры с королевскими послами. Гетман, будучи нетрезв, отвечал ему: «А тебе что за дело, зачем комиссары приехали ко мне? Черт знает, кто ты таков. Довольно мы пролили за тебя крови, а пользы не видим». Пьяный Рожинский пригрозил даже побить «царя». Тогда Лжедмитрий решил во что бы то ни стало бежать из Тушина и в тот же день вечером, переодевшись в крестьянскую одежду, сел в навозные сани и уехал в Калугу вдвоём со своим шутом Кошелевым.
Добравшись до Калуги, Тушинский вор остановился в Лаврентьевом монастыре недалеко от города и послал монахов в город с извещением, что он приехал из Тушина, спасаясь от польского короля, который грозил ему смертью за отказ уступить Польше Смоленск и Северскую землю. Самозванец обещал «положить голову» за православие и отечество. Воззвание оканчивалось словами: «Не дадим торжествовать ереси, не уступим королю ни кола, ни двора».
Калужане поспешили в монастырь с хлебом-солью, торжественно проводили Лжедмитрия до города, где окружили его царской роскошью.
Вскоре в Калугу прибыл князь Г. П. Шаховский с отрядом казаков, с которым он ранее стоял в Царёве займище. В Калугу разными путями приехало несколько сотен поляков и русских из Тушина. Среди них были Ян Тышкевич и Иван Иванович Годунов. В конце января 1610 года «вору» донесли, что несколько поляков и русских хотят его убить. Лжедмитрий без суда и следствия велел утопить в Оке поляка Стонинского и Ивана Ивановича Годунова.
В ночь на 11 февраля 1610 года из Тушина бежала Марина Мнишек. Она была беременна от Тушинского вора, но это не помешало ей скакать на коне, переодетой казаком.
Но Марина отправилась сперва в Дмитров, где со своим войском стоял Пётр Сапега, вынужденный снять осаду с Троице-Сергиева монастыря. С Сапегой Марине не удалось договориться, тот упорно не хотел соединяться с Лжедмитрием II. Кроме того, в феврале к Дмитрову подошло русско-шведское войско. Самозваной царице пришлось бежать в Калугу, где её с помпой встретил «любимый муж».
Бегство «царицы» Марины стало катализатором развала «воровской столицы». Казаки[61] разбежались кто куда, часть ушла в Калугу, а остальные рассеялись по стране шайками грабителей. Последними в начале марта 1610 года ушли поляки Рожинского. Покидая Тушино, Рожинский велел сжечь «воровскую столицу».
Разгром царского войска 23 июня при Клушине вызвал взрыв энтузиазма в Калуге. Лжедмитрию II удалось перекупить большую часть поляков из воинства Петра Сапеги. Пополнив свои ряды, самозванец двинулся к Москве. По пути тушинцы осадили Боровский Пафнутьев монастырь, где засел с царскими ратниками воевода князь Михаил Константинович Волконский. Несколько изменников открыли тушинцам монастырские ворота. Воевода Волконский, увидев врагов, укрылся в церкви. Изменники уговаривали его выйти с челобитной к победителям. «Умру у гроба Пафнутия чудотворца», — отвечал воевода и, встав в дверях церкви, бился с врагами до тех пор, пока от полученных ран не упал у левого клироса, где и был добит.
Разорив монастырь, самозванец пошёл на Серпухов, который сдался без боя. Сдались Лжедмитрию также Коломна и Кашира.
61
Имеются в виду не столько донские или запорожские казаки, сколько боевые холопы, крестьяне и посадские, ринувшиеся к Лжедмитрию II с целью поживы и именовавшие себя казаками.