Большинству польских панов, пришедших с самозванцем в Москву, Мнишеки были противны или, по крайней мере, безразличны. Женитьба на польке-католичке могла привести к ссоре с могущественным северным соседом. Особенно с учётом того, что пограничные со Швецией Новгородские земли передавались Марине в наследственное пользование, то есть если бы у неё с Дмитрием не было потомства, то земли перешли бы после смерти Марины к её польской родне. А главное, национальность и вероисповедание Марины неизбежно вызвали бы озлобление как русского духовенства, так и простого народа.
Дмитрий мог найти невесту в семействе Габсбургов или взять шведскую принцессу в противовес полякам. Наконец, он мог жениться на русской боярышне.
Может, дело решила безумная страсть к Марине? Увы, в Москве Лжедмитрий в течение пяти месяцев держал у себя в наложницах Ксению Годунову. Да и кроме неё к самозванцу регулярно приводили и пригожих девок, и замужних женщин. Я уж не говорю о юном смазливом стольнике Иване Хворостинине, с которым развлекался самозванец. Впрочем, чем-то особенным это не являлось, поскольку его «батюшка» Иван Грозный занимался тем же с Федькой Басмановым[67]. Позже царь Василий за оные деяния упёк бедного Ванечку Хворостинина в монастырь.
За Марину горой стоял только римский престол. В июле 1605 года новый папа Павел V сердечно поздравил «своего возлюбленного сына Дмитрия, правителя России» с восстановлением на московском престоле. Одновременно Рим заставил самозванца форсировать подготовку к браку с Мариной.
10 ноября 1605 года в Кракове Лжедмитрий заочно обручился с Мариной. Церемония прошла с большой пышностью в присутствии короля. Дьяк Афанасий Власьев представлял жениха, но, не понимая своей миссии, только смешил окружающих. На вопрос кардинала, не давал ли жених обещания другой невесте, дьяк отвечал: «А мне как знать? О том мне ничего не наказано», — и только на требование кардинала дать решительный ответ сказал: «Если бы обещал другой, то не послал бы меня сюда». Из уважения к будущей царице Власьев никак не решался взять Марину просто за руку, а непременно хотел обернуть свою руку в чистый платок и старался, чтобы его платье не прикасалось к платью сидевшей возле него Марины. За столом король удивился, почему Власьев ничего не ест, тот ответил, что ему неприлично есть при таких высоких особах, вполне достаточно с него смотреть, как они кушают. Каково же было удивление и негодование Власьева, когда Марина встала перед Сигизмундом на колени, чтобы поблагодарить его за все милости, такого унижения посол никак не ожидал от московской царицы.
По приказу царя Дмитрия Власьев потребовал, чтобы Мнишек с дочерью немедленно отправились в Москву, но воевода медлил, отговариваясь нехваткой денег для уплаты долгов, хотя Лжедмитрий прислал ему крупную сумму и просил поспешить с приездом, несмотря ни на какие расходы.
Жадность Мнишеков не имела границ, ведь ещё до обручения Афанасий Власьев передал Мнишеку богатые подарки будущего зятя: драгоценное оружие, предметы искусства, дорогие ткани и полмиллиона рублей деньгами, как и было обещано в Самборе. Марина тоже не была забыта, её доля превосходила самые пылкие ожидания. Жених преподнёс ей в дар алмазы, жемчуг, великолепные безделушки, среди которых особенно выделялись музыкальный инструмент в виде слона с золотой башней на спине и туалетная шкатулка в золотом быке. Марина получила роскошные ткани огромной цены и редкие меха. Подарки жениха оценивались в 130 тысяч рублей.
Тем не менее, Юрий Мнишек слал будущему зятю письма с просьбами выслать денег и погасить его долги. В декабре 1605 года Мнишек узнал о связи Лжедмитрия с Ксенией Годуновой и немедленно обратился к нему с выговором: «Поелику известная царевна, Борисова дочь, близко вас находится, благоволите, вняв совету благоразумных людей, от себя её отдалить». Тут Отрепьев был вынужден уступить. Ксению Годунову немедленно отправили на Белоозеро в село Горицы в Воскресенский девичий монастырь. Там её постригли в монахини под именем Ольга.
Приготовления Мнишеков к поездке в Москву заняли три месяца, в течение которых Юрий Мнишек удвоил сумму долгов. Но он добился королевского приказа, избавлявшего его от судебного преследования на всё время отсутствия, и мог свободно разорять своих кредиторов.
Юрий Мнишек взял с собой в Москву сына Станислава, брата Яна, племянника Павла, зятя Константина Вишневецкого, двух панов Тарло, трёх панов Стадницких, пана Любомирского и пана Казановского. В качестве охраны было взято двести гусар и триста гайдуков из частной армии Мнишеков.
67
Речь идёт о кравчем Басманове Фёдоре Алексеевиче, отце уже известного нам любимца самозванца Басманова Петра Фёдоровича.