Но ещё до подписания договора Лжедмитрий II по наущению поляков вступил в переписку с Юрием Мнишеком, находившимся в Ярославле. Мнишеку было всё равно, в чью постель ляжет его дочь. Он уже отдал её беглому монаху, предлагал старику Шуйскому, так почему она должна была отказать шкловскому еврею?
Согласно условиям договора Мнишек и другие поляки под сильным конвоем (Соловьёв пишет о трёх тысячах человек) были отправлены в Польшу. Мнишеки предупредили Тушинского вора, и тот направил на перехват польский отряд пана Зборовского.
Разведывательные дозоры конвоя обнаружили преследователей и предложили изменить маршрут и уйти от погони. Большинство поляков во главе с бывшими послами Гонсевским и Олесницким согласились, но Мнишеки категорически отказались ехать. В конце концов, охрана не решилась применить к Мнишекам силу, и они с несколькими поляками остались. Гонсевский с большинством поляков и царским конвоем изменили маршрут и благополучно добрались до Польши. Мнишеки же со спутниками были перехвачены паном Зборовским и отправлены в Тушино.
По дороге в Тушино «пленники» встретили отряд поляков под командованием усвятского старосты Яна (Петра) Сапеги, двоюродного племянника канцлера Льва Сапеги. Ян начал корчить перед Мариной эдакого средневекового рыцаря-паладина и предоставил ей свободный выбор. Вполне возможно, что именно тогда Марина стала любовницей Сапеги. Марина по-прежнему могла ехать домой, но, увы, безумное честолюбие заставило её выбрать иной путь. Правда, надо отдать ей должное, Марина сразу решила показать, что она «на рупь дороже» и поехала не в Тушино, а на богомолье в звенигородский Саввино-Сторожевский монастырь. Замечу, что «ревностная католичка» отправилась в православный монастырь.
А в это время Юрий Мнишек три дня торговался с самозванцем и выторговал триста тысяч рублей и Северское княжество с четырнадцатью городами, которые «вор» обещал передать тестю после воцарения в Москве и дал о том «роспись».
Марина прибыла в Тушино 6 сентября 1608 года. Самозванец и Марина при большом стечении народа красиво изобразили долгожданную встречу любящих супругов. Хотя польские источники утверждают, что ещё накануне, 5 сентября, Марина и Тушинский вор тайно обвенчались по католическому обряду в лагере Петра Сапеги. Правда это или нет — сейчас установить трудно. Зато в тушинском лагере теперь был не только царь, но и царица.
Юрий же Мнишек пожил некоторое время в Тушине, но в январе 1609 года благополучно отправился в Самбор. Замечу, что уже после гибели Лжедмитрия II, в 1611 году, на сейме Юрий Мнишек клялся, что подвергся вместе с дочерью в Тушине «отвратительному насилию», и умалчивал о расписке самозванца на триста тысяч рублей. Зато её обнародовали наследники Юрия и стали требовать деньги у... Московского государства. В ходе Северной войны Пётр Великий был заинтересован в поддержке польской шляхты и признал правомочным сей документ. Царь предложил Мнишекам шесть тысяч дукатов с тем, чтобы они больше никогда с этой распиской не лезли. Жадные Мнишеки царские дукаты взяли, но по-прежнему требовали погашение всего долга. В 1736 году расписка самозванца была официально зарегистрирована в Варшавском архиве. Не дай бог, если она сохранилась до сих пор и поляки её предъявят. Так ведь господин Путин заплатит, платит же он долги Николая II и Александра III французам.
Между тем жизнь царицы Марины в Тушине резко отличалась от того, что она имела в Москве с Лжедмитрием I. В письмах к отцу она постоянно жаловалась, что её никто не слушается, что у неё нет денег, что в Тушине нет даже старого венгерского вина и т. д. Письма заканчивались просьбами прислать денег, двадцать аршин чёрного бархата с цветами на платье и др.
Действительно, власть в Тушине всё больше и больше переходила к польским панам, а царь и царица исполняли роль марионеток. Несколько скрашивали жизнь царицы визиты Петра Сапеги. С ним Марина проводила прекрасные вечера, но однажды, возвращаясь от неё, усвятский староста свалился с лошади, гайдуки кинулись поднимать его. Но встать на ноги Сапега не мог, так как был мертвецки пьян.
Но любовь любовью, а бабки бабками, и Пётр Сапега с большим отрядом поляков в сентябре 1609 года отправился «добывать зипуны» в богатый Троице-Сергиев монастырь. Однако монастырь был хорошо укреплён, а ратники и монахи отчаянно сопротивлялись. Сапега на три с лишним месяца застрял под Троицей.
Между тем дела Тушинского вора шли всё хуже и хуже. Шансов овладеть Москвой почти не было. 10 мая 1609 года из Новгорода двинулся к Москве князь Скопин-Шуйский с большим русско-шведским войском. Шёл он медленно, но его прибытие к Тушину было неизбежно. Однако самый страшный удар самозванцу был нанесён на западе... королём Сигизмундом. Король нарушил перемирие, осадил Смоленск и теперь требовал, чтобы все поляки покинули Тушинского вора и присоединились к коронному войску. С тушинскими царём и царицей Сигизмунд явно не хотел иметь дел.