Между ярославскими сидельцами и узниками Борисоглебского монастыря завязалась оживлённая переписка. Де Мелло оказался поразительно хорошо осведомлён о дворцовых интригах в Москве, о боевых действиях царских войск против Ивана Болотникова и о прочих государственных делах. Но лучше всего августинец знал ситуацию в верхах православной церкви, что служит косвенным указанием на источник всей его информации. Однако где-то де Мелло допустил прокол, и московские власти переводят августинцев в Нижний Новгород под строгий надзор.
Где-то в конце 1611 года де Мелло удаётся бежать из Нижнего. Что стало с японцем, я не знаю, но чернец Николай объявился в Коломне, где был радостно встречен царицей Мариной. С тех пор де Мелло был неразлучен с Мариной и последовал за ней в Медвежий городок.
Что же касается остальных «тихих ребят» в рясах, они незаметно исчезли ещё в Астрахани накануне 12 мая 1614 года. Как скромно заметил Валишевский, «прочие монахи, по-видимому, разбежались раньше».
6 июля 1614 года караван стругов с пленными прибыл в Астрахань. Там Марину и Заруцкого разлучили и срочно отправили вверх по Волге в Казань. При перевозке пленников, говоря газетным штампом, были предприняты беспрецедентные меры безопасности. Их везли на двух отдельных караванах судов. Марину с сыном сопровождало 600 стрельцов, а Заруцкого — 350. При нападении больших сил противника охране было приказано немедленно убить пленных, включая ребёнка. Из Казани пленников сухим путём отправили в Москву.
В конце 1614 года положение царя Михаила было относительно стабильно. Казалось бы, самое время учинить публичный процесс над заводчиками Смуты в России. А главное, рассказать всю правду русскому народу. Ведь начиная с 1603 года московские правители — Борис Годунов, Лжедмитрий I, Василий Шуйский и семибоярщина — безбожно врали. Царская власть, царское слово были полностью дискредитированы. А ведь Смута ещё не кончилась. На западе идёт война с ляхами, на севере — со шведами, по всей стране гуляют воровские шайки, не исключено появление новых самозванцев. Разоблачение заводчиков Смуты дало бы огромный политический козырь молодому царю в борьбе с внешним и внутренним врагом.
А тут у московского правительства такие возможности! Под руками были и Марина Мнишек, и десятки знатных ляхов, которые знали первого самозванца ещё с 1603 года, монах Варлаам, с которым Гришка бежал в Литву, родственники Отрепьева, монахи Чудова монастыря и т. д., и т. п. Но как раз розыск заводчиков и мог погубить новую династию. Ведь именно Романовы стояли у истоков Смуты.
Испуганный Михаил срочно прячет концы в воду. Возможно, даже буквально — по польским официальным данным, Марина Мнишек была утоплена, по русским официальным данным, Марина умерла с горя в монастырской тюрьме, а по неофициальной версии, её удавили двумя подушками.
Заруцкий был посажен на кол, а четырёхлетнего «царевича» Ивана отняли у матери в одной рубашонке. Поскольку было холодно, палач нёс его на казнь, завернув в собственную шубу. Ивана публично повесили на той самой виселице, где кончил свою жизнь Федька Андронов. По свидетельствам очевидцев, ребёнок был столь лёгок, что петля не затянулась, и он погиб лишь через несколько часов от холода.
Тут можно было бы и эффектно закончить, сказав, что династия Романовых началась с казни четырёхлетнего царевича и через 305 лет закончилась казнью четырнадцатилетнего царевича в подвале дома Ипатьевых. Говоря же серьёзно, нашим историкам пора бы научиться различать человеческую и религиозную мораль и «государственную необходимость». Замечу, что последний термин придумал не я, а Лев Толстой. Помните, как его любимый герой Пьер Безухов называет расстрел герцога Энгиенского государственной необходимостью. С точки зрения морали, убийства царевичей Ивана и Алексея безнравственны, и ужасны. С точки зрения государственной необходимости, они спорны, но заказные убийства могут быть оправданы, поскольку на момент совершения казни «заказчики» не знали последующих событий и были уверены, что действуют на благо государства. А вот отечественных историков, которые любимых исторических личностей судят с точки зрения интересов государства, а нелюбимых — с точки зрения морали, можно назвать жуликами и негодяями.