Ночью впереди рыскали разведчики с пылавшими факелами. Они взбирались на холмы, подавая огнями сигналы, чтобы отряды не сбились с дороги и не перемешались. Рассказывали, что среди враждебных мусульманских войск выделяются узбекские и туркменские всадники на быстрых длинноногих конях. Что они вылетают барсами из-за холмов, врезаются в ряды монголов, производят смятение и так же быстро исчезают, волоча за собой на арканах сбитых с ног пленных.
Сперва монголы предполагали, что их войско двинулось через пустыню Кызылкумов прямо к Ургенчу — главной столице Хорезма. Но через два дня пути, когда мутные воды Сейхуна остались позади, а солнце утром вставало не за спиной, а слева, все поняли, что головы коней повернуты не на запад, а на юг, к славным городам — богатому Самарканду и к знаменитой своей ученостью Бухаре.
Чингисхан ехал на светло-рыжем иноходце с широкой грудью, черными крепкими ногами и черным ремнем вдоль спины… Все войско шло ускоренной тропотой, «аяном» (или «волчьим шагом»), как называют такой ход кочевники. Великий каган сидел на коне невозмутимый и непроницаемый, держа левой рукой в кожаной рукавице ослабленные поводья. Его глаза были зажмурены, открывались изредка тонкие щелки, и нельзя было понять: дремлет ли он на ходу, думает ли свои думы или сквозь щелочки зорко осматривает и близкое и дальнее, все замечая и ничего не забывая.
В этом походе Чингисхан не допускал никакого промедления. Юрты ему не ставили, и он спал на сложенном войлоке. Перед сном он снимал кожаный шлем и покрывал седую голову шапкой с наушниками, подбитой черным соболем. Он дремал, иногда стонал, жалуясь на боль в костях, а около него неотлучно сидели четыре верных телохранителя-тургауда, загораживая своего владыку войлоком от ветра, дождя и снега.
IX. ЧТО ПРОИСХОДИЛО В БУХАРЕ
Звездное небо поворачивалось — была всенародная распря. Вся поверхность земли содрогалась… Всесветная брань шла.
В Бухаре, на площади, окруженной высокими арками мечети, и в медресе происходило торжественное богослужение. Ряды молящихся, как строки священной книги, стояли неподвижно, следя за движениями седобородого величественного имама. Когда он опускался на колени, склонялся к земле или поднимал руки к ушам, несколько тысяч правоверных повторяли за имамом его движения. Только шорох от бесчисленных падавших и встававших тел проносился, как порыв ветра, по каменным плитам площади.
Когда моление кончилось, к широким ступеням высокой мечети джигиты подвели большого, огненноглазого гнедого жеребца с красным хвостом, украшенного алым бархатным чепраком, расшитым золотыми цветами.
Из мечети вышел высокий, величественный чернобородый Хорезм-шах в белоснежном тюрбане, сверкающем алмазными нитями. Шах обратился к толпе с речью:
— Все правоверные — один могучий народ. И острый меч — одна у нас защита. Аллах вас создал, воины ислама, как лучшее творение вселенной и назначил мусульманам быть повелителями всего, что есть на земле и в небе… Что может вам грозить и вас испугать? Но «благородный свиток» также говорит: «Аллах дает свои милости рабу только согласно его старанию и усердию, а ленивые и трусливые не получат ничего». Поэтому вы должны приложить все ваши силы, чтобы поразить врага мечом бесстрашия… Кто устоит перед волною гнева идущих в бой рядов бесстрашных мусульман? Убивайте врагов везде, где их найдете, и гоните их! Великий в гневе аллах, дай нам победу над неверными!
— Убивайте неверных! Гоните язычников! — кричала толпа.
Хорезм-шах сел на гнедого коня с малиновым хвостом и сказал еще несколько слов:
— Цель наша дать вам добрый совет, и мы вам его дали! Мы выезжаем в Самарканд, навстречу нечестивым иноземцам, которые вторглись в нашу страну и жгут наши селения… Но горе им! Враги встретят, себе на погибель, бесстрашные ряды наших отчаянных воинов… Поручаю вас аллаху!
— Да живет Мухаммед-воин!.. Да здравствует Хорезм-шах-батыр, шахид — победитель неверных! — кричала толпа, пропуская шаха и его нарядных спутников, кипчакских ханов. — Ты наша лучшая защита!