В толпе пронесся шепот. Стали передавать — сперва тихо, на ухо, а потом все громче, — что из Кызылкумов примчались испуганные кочевники и рассказывали, что в песках видны передовые разъезды страшных монголов, что сам грозный истребитель народов Чингисхан с могучим войском быстро идет через Кызылкумы и через день появится перед Бухарой как столб огня.
Какие-то одетые странниками люди стали говорить, что воины Чингисхана неодолимы — ни стрела, ни меч их не ранит, что они необычайно сильны и до сих пор ни один народ не мог их победить, а все им покорялись; что монголы ростом в полтора обыкновенного человека, и каждый может съесть сырого, нежареного барана, и говорят они тонкими, птичьими голосами.
Богатые купцы и другие знатные бухарцы собирались группами и в страхе говорили:
— Не лучше ли послать грозному Чингисхану послов с подарками?
— Стране грозит жестокая война… Спасенья для нас нет! Мы все равно погибнем в разбушевавшемся море бедствий!
Тощий старик, в богатом шелковом халате, с выпученными от страха глазами, взошел на ступеньки мечети и оттуда стал кричать толпе:
— Слушайте, правоверные Хорезма! Вы обмануты! Наш шах-ин-шах умчался не в Самарканд на бой с неверными, а к Келифу, в сторону Ирана, где хочет скрыться… Мы брошены на произвол судьбы. Мы как солома, развеянная бурей… Нам, бессильным, остается только одно — идти с поклоном и мольбой к царю неверных!
Другой старик, перебивая первого, стал еще сильнее вопить:
— Покорно склонившуюся голову меч не сечет! Что нам остается делать? Когда нужно было с нас сдирать налоги, тогда шах и его сборщики стояли возле нас… А теперь, когда враг идет на Бухару и нам грозит разгром, наш шах умчался, как напуганный джейран!
Стоявший невдалеке бедно одетый дервиш бросился на обоих стариков и столкнул их вниз, так что они с криками покатились по ступеням лестницы.
— Ступайте прочь отсюда, шакалы! — закричал он. — Уходите, пока мой меч не изрубил вас!.. Лгуны бесстыдные! Предатели, шелудивые собаки! Здесь все неправда, все клевета на моего отца!
Дервиш сбросил с себя высокую остроконечную шапку с пришитыми длинными лохмами волос, скрывавшими лицо, и старый заплатанный плащ… Тогда он оказался молодым, стройным джигитом в черном чекмене, с коротким мечом на ременном поясе.
— Джелаль-эд-Дин! Батыр Джелаль-эд-Дин! — послышались из толпы голоса узнавших его бухарцев. — Это молодой сын Хорезм-шаха! Останься с нами, Джелаль-эд-Дин!
Он заговорил горячо, звонким голосом, полным искреннего порыва, и вся толпа затихла, слушая его:
— Я с вами здесь, чтобы вместе биться за родную землю! Я вас не покину! Я зову всех, в ком бьется горячее сердце: вступайте в ряды бойцов, готовых идти на смерть за родину и веру! Скорее закрывайте все одиннадцать ворот города! Даже если здесь, перед Бухарой, покажутся нечестивые враги, они обломают свои старые зубы, но не смогут одолеть и разрушить наши высокие древние стены. Чего вам бояться? Гораздо страшнее смерти позор предательства или измена своему народу… Я собираю смелых бойцов на борьбу за правду и свободу, готовых за родину отдать свою жизнь. И я клянусь, что с такими удальцами нам удастся опрокинуть банды жадных иноземцев.
Молодые бухарцы со всех сторон стали проталкиваться к взволнованному Джелаль-эд-Дину. Некоторые старики продолжали кричать:
— Не слушайте безумца! Долой его! Слепая молодость в нем говорит! В таких важных делах надежнее и вернее мудрость старцев!
Молодые бухарцы им отвечали:
— Весь ум у вас в козлиной бороде! Ваш разум помутился от страху: забыли вы и честь, и гордость, и отвагу.
Вдруг на площадь примчался ополоумевший от страха всадник и закричал:
— Прискакал отряд неверных! Монголы окружили своими постами все выезды из города.
Толпа шарахнулась во все стороны и побежала на стены, чтобы с их вышины посмотреть на страшных иноземцев.
Джелаль-эд-Дин оставался спокойно на ступенях мечети и совещался с молодыми добровольцами, как успешнее организовать свой отряд и предстоящую борьбу.
X. МУЖЕСТВЕННЫЙ ТИМУР-МЕЛИК
Еще находясь на границе Хорезма, близ города Отрара, Чингисхан приказал своим сыновьям Угедею и Джагатаю:
— Вы будете осаждать Отрар, пока не захватите живьем начальника его крепости упрямого Инальчика-Каир-хана. Приволоките его ко мне на цепи, непременно живым! Я сам назначу моему дерзкому противнику небывалую казнь.