«Откуда эти морды? Что это за люди, потерявшие подобие человека? Распухшие, красные, львиные морды с огромными нарывами и язвами?..»
— Кто ты? — закричал один из звероподобных. — И зачем ты прибыл на наш остров?
— А кто вы?
— Мы проклятые аллахом прокаженные; еще живыми мы разваливаемся как мертвецы. Смотри, вот у этого отвалились все пальцы, а у этого отпали ступни ног и руки до локтей, и он ходит на четвереньках, как медведь, а у этого отпал язык, и он стал немой!
Мухаммед молчал и уже только думал о лодке, которая черной точкой удалялась к голубому иранскому берегу. Он повернулся и, задыхаясь, побежал к песчаной косе. Там собрал сухих листьев, веток и щепок, выброшенных морем, сложил костер и зажег огонь. Столб густого дыма, клубясь, потянулся к небу.
«Этот дым увидят с берега, сюда приплывет лодка и увезет меня обратно на землю, — бормотал Мухаммед. — Пусть там война, пусть рыщут татарские всадники, но там живые, здоровые люди, — они враждуют, плачут, смеются и жить среди них будет радостью после этого острова страданий живых мертвецов. Здесь я теперь понял, что моя жизнь больше никому не нужна».
Несколько дней Мухаммед провел около горящего костра, не выпуская из рук копья, так как прокаженные приползали со всех сторон, желая утащить его одежды и мешок с едой.
Тяжелые мысли одолевали его: «Ужасный год, он налетел со своими бедами, как буря, и сбросил меня со скалы величия… Я все имел и все потерял».
А из-за бугра прокаженные вопили, бросая камни.
— Умри скорее! — кричали они. — Нам надоело ждать: мы хотим разделить твои вещи и твою еду! Мы голодаем!..
Хорезм-шах встал. Вглядываясь в даль, в сторону иранского берега, он все еще надеялся увидеть лодку с высоким парусом. Мысли, тяжелые и мучительные, продолжали волновать его:
«Имел я свой великий, сильный, покорный мне народ. Имел я славу «победителя царей» — и что же? Я как безумный бросил счастье, которое было в моих руках. Теперь я стою перед ужасным концом… Я имел много сыновей, но один был необычайный. Он уже стал моим советником во всех делах. Я же подчинился злобным советам моей безумной матери, обидел сына и потерял в нем преданного друга. Джелаль-эд-Дин сюда не приедет, нет! Я знаю: он теперь бьется с монголами, защищая родную землю. Даже если он погибнет в бою, народ сложит о нем такие песни, что имя его прославится в веках! Я, кажется, схожу с ума… Эти песни мне уже слышатся, они доносятся, точно слетая с облаков… О милый сын! Если бы мне тебя хоть раз еще увидеть, я бы тогда мог спокойно умереть!..»
Из туманной морской дали тихо стала доноситься боевая песня джигитов. Хорезм-шах вздрогнул, выбежал на конец песчаной косы и увидел лодку, которая с каждым взмахом длинных весел приближалась к берегу. Из лодки выпрыгнул Джелаль-эд-Дин и бросился к отцу:
— Отец, отец! Какое счастье, что я нашел тебя живым! Я приехал, чтобы спасти тебя и увезти обратно на родину!
Мухаммед обнял сына, и они сели рядом на обрывистом берегу.
— Я счастлив, что перед концом аллах оказал мне великую милость, дав возможность еще раз повидать тебя. Мой конец близок. Силы меня оставляют. Я уже выкопал себе могилу, в которую ты положишь мое тело и зажжешь над ней большой костер. Но перед смертью я хочу услышать от тебя о судьбе Великого Хорезма.
Джелаль-эд-Дин посмотрел с тревогой на отца, не понимая, почему тот говорит только о смерти, и стал рассказывать:
— Война губительным пожаром разлилась по всему Великому Хорезму. Везде носятся и злобствуют дикие монголы. Они безжалостно избивают наших мирных поселян. Лучших ремесленников они собирают в отряды и угоняют в далекую Монголию. Проклятые кяфиры не жалеют ни женщин, ни детей. Вся земля Хорезма напиталась кровью и взывает с мольбой о защите и мщении.
Хорезм-шах Мухаммед последним усилием воли поднялся, отстегнул свой пояс с кривым мечом с алмазной рукоятью и надел его на Джелаль-эд-Дина. Все джигиты подошли.
— Мой любимый сын! Я передаю тебе священный боевой меч твоих предков Хорезм-шахов. Я знаю, что теперь только ты один сумеешь спасти несчастный народ Великого Хорезма. Джигиты, перед вами стоит новый Хорезм-шах, султан Джелаль-эд-Дин. Он смел и молод, с ним к вам придет желанная победа!
— Живи и царствуй, Джелаль-эд-Дин! — воскликнули джигиты. — И разгроми скорее всех наших врагов!..
Силы Хорезм-шаха оставляли: он зашатался и упал.