Феофилу предстояла большая работа. Он видел, что в превосходных красных нишах сможет поставить дивные каменные изваяния буддийских святых. Одного из бодисатв он решил изваять с лицом Каллисфении.
Феофилу хотелось поскорее приняться за работу. Он договорился с главным жрецом о хорошей оплате. Вскоре он уже стал лепить стройную фигуру Каллисфении. Она покорно сидела или часами стояла в той позе, которую задумал скульптор, и беспрекословно выполняла его приказания. Она была ему благодарна за то, что он освободил ее, рискуя своим благополучием. При всей ее беспечности и удивительном легкомыслии Каллисфения понимала, что увод рабыни мог кончиться печально, если бы хозяин настиг похитителя. Правда, Феофил продолжал утверждать, что вернет Хайрану стоимость рабыни, но Каллисфения не очень верила в это. Да и считала ненужным. Она говорила ему, что не стала бы платить, если все так хорошо удалось и можно было скрыться незаметно.
Первое время Феофил хорошо работал и ладил с капризной рабыней. Кстати, она считала себя свободной, с тех пор как ушла от Хайрана. Впоследствии Феофил сказал ей, что дарует ей свободу. Пока Каллисфения вела себя тихо и покорно, все было хорошо. Но прошло несколько месяцев, и она стала капризничать. Ей не понравился город Тармита. Она сетовала на зной и пыльные бури, на жилище, которое показалось ей недостаточно удобным. Она хотела новых нарядов. И, наконец, пожелала вернуться в театр. В один знойный день, когда горячий ветер заставил всех попрятаться в своих домах, Каллисфения сказала Феофилу, что умрет здесь от скуки и что напрасно она бежала. Лучше было бы остаться рабыней в Каписе, чем свободной женщиной в этом ничтожном городе Тармите. Феофилу было обидно слышать такие несправедливые речи. Он так много сделал для того, чтобы освободить эту коварную красавицу. Он унизил свое достоинство перед Хайраном. Он во всем себе отказывал, чтобы собрать нужную сумму денег и расплатиться, а она была недовольна и вовсе не ценила его жертв. Что же делать?
«Вот что надо сделать, — подумал Феофил. — Прежде всего надо найти человека, который едет в Пальмиру, и отослать Хайрану долг, чтобы он не считал его, Феофила, вором и мошенником. А потом, когда наберется какая-то сумма денег, надо будет купить Каллисфении новые наряды, и этого будет достаточно, чтобы она на какое-то время обрела покой, вела себя смирно и давала бы возможность хорошо поработать».
Первая скульптура, которую он сделал, пользуясь услугами Каллисфении, получилась удачной и понравилась жрецам. Сам Феофил остался доволен, когда закончил отделку этой скульптуры в мраморе. Этот бодисатва с лицом Каллисфении напоминал Венеру своим спокойным, значительным и необыкновенно обаятельным обликом. На этот раз Каллисфения хорошо сыграла роль богини. А дальше было все хуже и хуже. Капризы красавицы раздражали Феофила. Он давно уже перестал думать о том, что женится на ней, устроит богатый и красивый дом, наберет учеников, которые унаследуют его искусство ваятеля. Иногда он жалел о своем увлечении. Но увлечение красавицей было так естественно для скульптора. Он понимал, что это была дань его профессии. Увидев натуру, которая казалась ему совершенством, он пожелал ее увековечить в мраморе.
Настал день, когда у Феофила собралась нужная сумма денег, и он стал узнавать о купцах, которые ходят с караванами в далекие страны. После долгих поисков он нашел одного богатого купца из согдийцев, который должен был отправиться с караваном в Пальмиру. Семья купца жила в Тармите, его знали здешние вельможи и чиновники, он был человеком надежным. Феофил просил его назвать стоимость рабыни и нужную сумму отдал ему для передачи Хайрану. Вместе с деньгами он послал Хайрану письмо, в котором объяснил свое странное поведение и просил прощения за те неприятности, которые он доставил благородному человеку.
«Теперь я имею возможность расплатиться с тобой, благородный Хайран, и я прошу забыть тот несчастный день, когда это случилось, — писал Феофил. — Получилось, что ты против воли дал мне в долг большую сумму, но ты не пострадал, а боги вознаградят тебя».
Когда Феофил узнал, что согдийский купец отправился в путь, он вдруг почувствовал себя необыкновенно легко и приятно, словно какой-то груз свалился с плеч и он освободился от гнетущей тяжести. Теперь, когда Каллисфения уже не была такой кроткой и милой, какой она казалась ему прежде, он был не рад своей затее, но не мог же он отправить Каллисфению обратно в руки хозяина, который собирался ее продать. Если он, Феофил, подарил ей свободу, то это уже навсегда и никаких перемен не будет. Пусть бы она только не покидала его, пока он не сделал задуманные работы. А работ было задумано много. Нужны были скульптуры святых в каких-то сценах на барельефах, нужны были отдельные фигуры. Он задумал сложные композиции. Для них он приглашал позировать мальчиков и девочек из местных жителей.