— Такъ купи ее!
— Казакъ слишкомъ дорожится, — продолжалъ управляющій, — онъ требуетъ за нее три тысячи рублей.
— Ты не умѣешь торговаться, — сказалъ графъ, — пришли его ко мнѣ.
Казака привели къ Разумовскому. Послѣдній сталъ доказывать ему, что онъ слишкомъ дорого запрашиваетъ за свою хату, при которой находится только десять десятинъ земли. Казакъ утверждалъ, что у него было больше десятинъ, но что графскіе хлопцы отрѣзали ихъ у него. Наконецъ, послѣ продолжительнаго торга, казакъ согласился сбавить пятьсотъ рублей. Графъ отворилъ письменный столъ, вынулъ изъ него пять тысячъ рублей и, отдавая ихъ казаку, сказалъ:
— Смотри, чтобъ черезъ три дня хаты твоей уже не было на моей землѣ.
Казакъ сталъ представлять невозможность такъ скоро пріискать себѣ другое мѣсто жительства.
— Это мое дѣло, — отвѣчалъ Разумовскій и, обратясь къ управляющему, прибавилъ: — отведи ему въ концѣ моихъ имѣній двойное количество купленной у него земли и построй на мой же коштъ хату.
(Тамъ же, стр. 247).
Получивъ гетманское достоинство, Разумовскій посѣтилъ Кіевъ. Префектъ кіевской духовной академіи, іеромонахъ Михаилъ Казачинскій, желая польстить графу, поднесъ ему въ великолѣпномъ золоченомъ переплетѣ сочиненную имъ фантастическую генеалогію, въ которой родъ Разумовскихъ выводилъ отъ знаменитой и древней польской фамиліи Рожинскихъ.
— Что это такое? — спросилъ Кирилъ Григорьевичъ.
— Родословная вашего сіятельства, — отвѣчалъ Казачинскій, низко кланяясь.
— Моя родословная? — съ изумленіемъ произнесъ Разумовскій, развертывая книгу, — но какимъ образомъ она сдѣлалась такой толстой?
— Родъ вашего сіятельства происходитъ отъ знаменитыхъ князей Рожинскихъ.
— Ба! ба! почтенный отецъ, что за сказки вы мнѣ тутъ разсказываете, — съ улыбкой сказалъ графъ, — моя родословная совсѣмъ не такъ длинна. Мой отецъ, храбрый и честный человѣкъ, былъ простой казакъ, моя мать — дочь крестьянина, также честнаго и хорошаго человѣка, а я, по милости и щедротамъ ея императорскаго величества, моей государыни и благодѣтельницы, графъ и гетманъ Малой Россіи, въ рангѣ генералъ-фельдмаршала. Вотъ вся моя родословная. Она коротка, но я не желаю другой, потому что люблю правду больше всего. Затѣмъ, почтенный отецъ, прощайте.
Съ этими словами Разумовскій повернулся спиной къ сконфуженному Казачинскому.
(Исторія Малой Россіи. Бантыша-Каменскаго. М. 1830. Ч. 3. Стр. 79.)
Въ богатомъ кабинетѣ Разумовскаго, въ рѣзномъ изящномъ шкафѣ изъ розоваго дерева, свято хранилась пастушеская свирѣль и простонародный кобенякъ, который онъ носилъ въ юности. Когда дѣти его, забывшись, высказывали аристократическія претензіи, или черезчуръ гордо обращались съ низшими, Разумовскій, въ присутствіи ихъ, приказывалъ камердинеру отворить шкафъ, говоря:
— Подай-ка сюда мужицкое платье, которое было на мнѣ въ тотъ день, когда меня повезли съ хутора въ Петербургъ; я хочу вспомнить то время, когда пасъ воловъ и кричалъ: цопъ, цопъ!
(Тамъ же).
Въ турецкую кампанію 1791 года, провіантскій чиновникъ, состоявшій при арміи генералъ-аншефа князя Н. В. Репнина, проигралъ казенныя деньги и вслѣдствіе этого впалъ въ глубокую задумчивость. Замѣтивъ въ чиновникѣ перемѣну, Репнинъ нѣсколько разъ спрашивалъ его о причинѣ горя, но чиновникъ давалъ уклончивые отвѣты. Наконецъ, Репнинъ позвалъ его къ себѣ въ кабинетъ и, обласкавъ, сказалъ ому:
— Другъ мой! говори со мною откровенно, не какъ съ начальникомъ, а какъ бы съ отцомъ духовнымъ. Что у тебя за печаль? Я знаю, что ты охотникъ до картъ. Не проигрался ли?
Тронутый такимъ обращеніемъ князя, чиновникъ заплакалъ, упалъ на колѣни и признался, что имѣлъ несчастіе проиграть шестьдесятъ тысячъ рублей казенныхъ денегъ.
— Встань! — сказалъ Репнинъ, — ты не одинъ провинился. Я не менѣе виноватъ, что, зная страсть твою къ игрѣ, доселѣ оставлялъ тебя въ настоящей должности, и такимъ образомъ обязанъ участвовать въ семъ проигрышѣ. Къ счастію твоему, я продалъ на дняхъ одну деревню. Вотъ тебѣ шестьдесятъ тысячъ рублей, но вмѣстѣ съ тѣмъ предлагаю и условіе: немедленно подай мнѣ просьбу объ увольненіи изъ провіантскаго вѣдомства и чтобъ сей разговоръ остался навсегда между нами двумя.
Чиновникъ свято хранилъ тайну и открылъ ее лишь по кончинѣ облагодѣтельствовавшаго его вельможи.
(Біографіи россійскихъ генералиссимусовъ и генералъ-фельдмаршаловъ. Спб. 1840. Ч. 2. Стр. 232).