Я, разумѣется, отвѣчалъ, что самъ привезу все къ его высочеству. Привезъ и разставилъ мои игрушки.
Великій князь былъ въ восхищеніи.
— Какъ вы могли составить такое полное собраніе въ этомъ родѣ! — воскликнулъ онъ, — жизни человѣческой мало, чтобъ это исполнить.
— Ваше высочество! — отвѣчалъ я, — усердіе къ службѣ все превозмогаетъ. Военная служба моя страсть.
Съ этого времени я пошелъ у него за знатока въ военномъ дѣлѣ.
Наконецъ, великій князь началъ предлагать, чтобы я продалъ ему мою коллекцію. Я отвѣчалъ, что продать ее не могу, а почту за счастье, если онъ позволитъ мнѣ поднести ее его высочеству.
Великій князь принялъ мой подарокъ и бросился меня обнимать. Съ этой минуты я пошелъ за преданнаго ему человѣка.
— Такъ вотъ чѣмъ, любезный другъ, — заключилъ свой разсказъ графъ Ростопчинъ, — выходятъ въ чины, а не талантомъ и не геніемъ!
(Мелочи изъ запаса моей памяти. М. А. Дмитріева. 2-е изд. М. 1869. Стр. 80).
Петербургскій оберъ-полиціймейстеръ Рылѣевъ, отличавшійся необыкновенною исполнительностью и, вмѣстѣ съ тѣмъ, ограниченнымъ умомъ, явился однажды въ домъ къ придворному банкиру Сутерланду и велѣлъ доложить ему, что имѣетъ надобность видѣться съ нимъ немедленно и передать весьма важное приказаніе императрицы Екатерины II.
Сутерландъ тотчасъ же пригласилъ Рылѣева къ себѣ въ кабинетъ.
— Господинъ Сутерландъ, — сказалъ Рылѣевъ съ крайнимъ смущеніемъ, — я къ прискорбію моему получилъ отъ императрицы порученіе исполнить ея приказаніе, строгость котораго меня пугаетъ. Не знаю, за какой поступокъ, за какое преступленіе вы подверглись гнѣву ея величества.
— Я тоже ничего не знаю, — отвѣчалъ Сутерландъ, — и признаюсь, не менѣе васъ удивленъ. Но скажите же, наконецъ, какое это приказаніе?
— У меня, право, недостаетъ духу, чтобъ объявить вамъ его.
— Неужели я потерялъ довѣріе императрицы?
— Еслибъ только это, я бы не такъ опечалился; довѣріе можетъ возвратиться и мѣсто вы можете получить снова.
— Такъ что же? Не хотятъ ли меня выслать отсюда!
— Это было бы непріятно; но съ вашимъ состояніемъ вездѣ хорошо.
— Господи! — воскликнулъ испуганный Сутерландъ, — можетъ быть меня хотятъ сослать въ Сибирь?
— Увы! и оттуда возвращаются!
— Въ крѣпость меня сажаютъ, что ли?
— Это бы еще ничего, изъ крѣпости выходятъ.
— Боже мой! уже не иду ли я подъ кнутъ?
— Истязаніе страшное, но отъ него не всегда умираютъ.
— Какъ! — вскричалъ съ ужасомъ банкиръ, — моя жизнь въ опасности? Императрица, добрая, великодушная, на дняхъ еще говорила со мной такъ милостиво… неужели она захочетъ… но я не могу этому вѣрить! О, говорите же скорѣе! Лучше смерть, чѣмъ эта неизвѣстность!
— Императрица, — отвѣчалъ уныло оберъ-полиціймейстеръ, — приказала мнѣ сдѣлать изъ васъ чучело…
— Чучело! — завопилъ пораженный Сутерландъ, — да вы съ ума сошли. И какъ же вы могли согласиться исполнить такое варварское приказаніе, но представивъ ей всю его жестокость и нелѣпость?
— Ахъ, любезнѣйшій господинъ Сутерландъ, — я сдѣлалъ то, что мы рѣдко позволяемъ себѣ дѣлать: я удивился и огорчился, и хотѣлъ даже возражать, но императрица разгнѣвалась, упрекнула меня за непослушаніе и грозно велѣла мнѣ выдти и тотчасъ же исполнить ея приказаніе. Вотъ ея слова; они мнѣ и теперь еще слышатся: «ступайте и не забывайте, что ваша обязанность безпрекословно исполнять всѣ мои приказанія».
Можно вообразить удивленіе, гнѣвъ и отчаяніе бѣднаго банкира. Оберъ-полиціймейстеръ далъ ему четверть часа сроку, чтобъ привести въ порядокъ дѣла. Сутерландъ началъ умолять Рылѣева позволить ему написать къ императрицѣ письмо и просить ея милосердія. Послѣ долгихъ колебаній, Рылѣевъ согласился, но, не смѣя самъ ѣхать къ государынѣ, отвезъ письмо къ генералъ-губернатору, графу Брюсу. Графъ подумалъ сначала, что Рылѣевъ рехнулся и, приказавъ ему слѣдовать за собой, немедленно отправился къ императрицѣ. Выслушавъ странный разсказъ Брюса, Екатерина пришла въ ужасъ.
— Боже мой! — вскричала она, — какія страсти! Рылѣевъ помѣшался! Графъ, бѣгите скорѣе сказать этому сумасшедшему, чтобы онъ сейчасъ поспѣшилъ утѣшить и успокоить моего бѣднаго банкира.
Брюсъ вышелъ, отдалъ приказаніе оберъ-полиціймейстеру и, возвратясь въ кабинетъ къ императрицѣ, увидѣлъ, что она хохочетъ.
— Теперь я поняла причину этого забавнаго и необыкновеннаго случая, — сказала она Брюсу, — у меня была маленькая собачка, которую я очень любила; ее звали Сутерландъ, потому что я получила ее въ подарокъ отъ банкира. Недавно она околѣла и я приказала Рылѣеву сдѣлать изъ нея чучело; но, видя, что онъ не рѣшается, я разсердилась на него, приписавъ его отказъ тому, что онъ изъ глупаго тщеславія считаетъ это порученіе недостойнымъ себя. Вотъ вамъ разрѣшеніе этого страннаго происшествія.